Она испытывала признательность, что не приходится целовать убийцу. И все же было странно, что новоиспеченный муж воздерживается от этого действия, особенно когда оно кажется намного менее интимным, чем… другие вещи.

Шахразада едва сдерживалась, чтобы не спросить об этом. Через час любопытство только возросло, но она одернула себя. Это не имело значения.

Когда халиф встал, чтобы одеться, она осталась в постели и притянула к груди большую красно-коричневую подушку, обхватив ее руками.

Уже подошедший к низкому столику Халид ибн аль-Рашид удивленно взглянул на девушку.

– Я не голодна, – сообщила она.

Он глубоко вздохнул, отчего широкие плечи приподнялись, и вернулся к изножью кровати.

Теперь они сидели друг напротив друга, настолько далеко, насколько позволяло пространство.

Мимолетно отметив странность ситуации, Шахразада легла на бок и зарылась в кучу шелковых подушек, свесив загорелые лодыжки с постели.

Халиф слегка прищурил янтарные глаза.

– Мне продолжить сказку? – спросила Шахразада и добавила: – Мой господин.

– Я едва не решил, что почетные титулы ниже твоего достоинства.

– Прошу меня простить!

– Ты забыла, кем я являюсь, Шахразада?

– Нет… – удивленно заморгала она. – Мой повелитель.

– Значит, отсутствие приличий просто естественное для тебя состояние.

– Так же, как для вас – угрюмое безразличие.

– Ответь, – снова глубоко вздохнув, продолжил халиф, – почему ты полагаешь, что можно разговаривать со мной подобным тоном?

– Кто-то же должен, – не колеблясь, отозвалась Шахразада.

– И этот кто-то – ты?

– Думаю, это должен быть тот, кто не трепещет перед вами. И хотя я испытываю… некоторое волнение в вашем присутствии, чем больше я узнаю, тем меньше остается причин вас бояться.

Как только Шахразада произнесла эти слова, то тут же осознала их правдивость. В течение единственного дня в качестве жены халифа она почти не заметила признаков того кровожадного чудовища, которого ожидала увидеть.

В этот раз на его лице промелькнула не просто тень удивления, а настоящее изумление, которое превратилось в смятение, но тут же переплавилось в привычную невыразительную маску.

– Тебе ничего не известно обо мне, – возразил халиф.

– Это правда, – едва не рассмеялась Шахразада. – Мне ничего не известно. Не будет ли сеид так любезен, чтобы просветить меня?

Это была расставленная ловушка… бокал ядовитого вина, предназначенного для того, чтобы отравить и лишить сил врага.

Предназначенного, чтобы изобличить его уязвимые места.

«Прошу, вручи мне веревку, на которой можно тебя повесить».

– Закончи историю об Агибе, Шахразада.

И благоприятный момент был упущен. Но лишь пока.

Она улыбнулась собеседнику с другого конца кровати и продолжила повествование оттуда, где закончила в прошлый раз:

– Тень в центре столба голубого дыма приобрела четкость и… начала смеяться.

Халиф расслабился и наклонился вперед, внимательно слушая.

– Агиб с ужасом отполз назад и заслонил лицо дрожащими руками. Смех же становился все громче, пока не заполнил собой все побережье, покрытое черным песком. Из клубов дыма появилась фигура лысого существа с заостренными ушами, кончики которых были украшены золотом. Молочно-белую кожу покрывали выпуклые надписи на незнакомом Агибу языке. Когда создание открыло рот, чтобы заговорить, стали заметны заточенные до бритвенной остроты зубы.

Шахразада сделала паузу, чтобы взбить подушки, и скрестила лодыжки, поймав взгляд халифа, который скользнул по обнаженным ногам девушки. Он тотчас отвел глаза.

Не обращая внимания на приливший к щекам жар, она продолжила: