Она на полном серьезе произнесла эту напыщенную фразу, а экономка, звякнув тарелками, заметила:

– Я-то думала, что прием не твой, он в честь этой зарубежной авторши.

Затянувшись и выпустив кольцо сизого дыма, писательница Водопьянова ответила:

– Ты, Маша, поразительно умеешь все испохабить. Ну да, мне понятно, что это все ради Лоретты, нашей литературной миллиардерши, которой мы все в подметки не годимся и которая может, щелкнув пальчиками, скупить на корню «Ктулху» со всеми его авторами. Или даже не щелкая. Да, прием ради нее, а не ради меня. Но дай мне все же насладиться мыслью, что на ее месте могла бы быть я!

Подобная самокритичность была новой, доселе Аде не известной, гранью полного тайн и загадок характера писательницы Водопьяновой.

– Но ведь ты не на ее месте, Лорочка? – спросила экономка, и Ада окаменела. Наверняка писательница Водопьянова сейчас разразится воплями и криками, как это обычно и было, по крайней мере при общении с ней самой.

Ничего подобного – снова затянувшись, та ответила:

– Не на ее, но ведь вполне могла бы быть, ведь так?

Обе женщины обменялись многозначительными взглядами, и экономка произнесла:

– Могла, но ведь это не так? И литературная миллиардерша – она, а не ты, Лорочка.

Докурив сигарету, писательница Водопьянова раздавила ее в ониксовой пепельнице, каких в подмосковном шале было по три штуки в каждой комнате, и произнесла с затаенной тоской:

– Но ведь могла, Маша, вполне могла!

– Но ведь в итоге это не так, Лорочка? Каждому свое.

Похоже, женщины вели разговор о чем-то другом, и Ада подумала, что даже для самовлюбленной Ларисы Георгиевны желание подняться до уровня Лоретты ди Сан-Марко уже чересчур.

Лоретта была уникальным явлением не только по сравнению с российскими, но и со всеми зарубежными авторами. В течение уже десяти с лишком лет, всего того срока, в течение которого выходили в свет ее опусы о девочке-волшебнице и ее невероятных приключениях во время обучения в колледже магии и колдовства, сразу же и надолго занимавшие первые позиции в списках бестселлеров по всему миру, госпожа Сан-Марко была самой богатой и успешной мастерицей пера.

Писательница Водопьянова, себя, конечно же, обожавшая, не могла этого не знать, ведь, несмотря на все свои истеричность и склонность к театральщине, Лариса Георгиевна была, как успела узнать Ада, человеком весьма трезвомыслящим и расчетливым.

– Что значит – каждому свое? Кто вообще определяет, кто каждый и что у него свое? Умеешь ты, Маша, вселить уверенность в человека и укрепить его веру в себя, да?

Она посмотрела на Аду, а та, не зная, что и ответить, пожала плечами.

Однако накатившее желание откровенничать явно пошло на убыль, и писательница Водопьянова заявила:

– Ладно, ты опять прохлаждаешься на кухне в компании с этой болтливой старухой! Покорми кошек, приготовь мне кофе и иди в кабинет. Надо подготовиться к моему сенсационному выступлению на книжной ярмарке, авто придет уже через три часа с небольшим, а я еще в полном раздрае. И где только эта несносная стилистка? А парикмахер? Все отлынивают, одна я работаю, вот сегодня с раннего утра настрочила уже тринадцать компьютерных страниц нового романа, который всем вам, лентяи и дурачье, обеспечивает безбедное существование! Моего нового бестселлера на самых первых позициях во всех возможных идиотских списках!

Ну, вряд ли так уж и бестселлера, на первые позиции новый роман Ларисы Водопьяновой уже давно не выходил, но где-то в середине второй десятки по продажам он, вероятно, все же сумеет удержаться.