И главное, что нигде не было видно сэнсэя!

Гостья злобно зыркнула на меня и опустила руку:

– А ты не настолько глуп, насколько показывает твоё лицо, хинин. Я хочу, чтобы вы с тануки убрались из дома Норобушки…

– Из чьего дома? – не понял я.

Норобушка… Нет, мой мозг отказывался принимать имя сэнсэя таком ласкательно-умилительном эквиваленте.

Норобище! Вот так было вернее. Так я ещё мог понять и простить.

– Ты понял всё с первого раза. Вы толкаете его на преступления, а ему поясницу беречь нужно! – проворчала Шизуки.

– Вообще-то он сам хочет…

– Не говори мне того, чего он хочет. Я знакома с ним не первый год, поэтому точно знаю, что именно ему нужно. А ему нужен покой и теплые носочки.

– То есть вы хотите из нашего сэнсэя сделать домашнюю собачку?

– Да как ты смеешь так говорить? Я хочу, чтобы Норобушка свои дни провел рядом с любящим человеком, а вовсе не с двумя дурно воспитанными мальчишками. К тому же ещё и очень дерзкими.

Её ноздри раздувались, как будто она пыталась втянуть побольше воздуха и потом выплеснуть его наружу, сдув меня на фиг. Я стоял напротив и улыбался. А что мне оставалось делать? Вроде бы цели у неё благие, но вот манера исполнения…

– Если сам сэнсэй Норобу скажет, чтобы мы убирались – мы уберемся, а пока что мы будем возле него, – проговорил я.

– Нет, не будете! Или я не Шизуки Исикава! – вскричала в гневе женщина.

– Что за крик, а драки нет? – послышалось со двора.

Сэнсэй Норобу зашел в дом и я едва не прыснул от смеха. На поясе Норобу красовался пояс из верблюжей шерсти, на плечах накинута вышитая безрукавка, а из-под кимоно высовывались толстые вязаные носки из разряда "невероятно кусучие, но теплые". Сам сэнсэй походил на бодрого пожилого огородника, который только что закончил полоть грядки.

– Норобушка, он тебя домашней собачкой назвал, – уперся в меня тощий женский палец.

Сэнсэй недоуменно перевел взгляд на меня.

– Изаму, почему ты меня так назвал? Что я тебе плохого сделал?

Я вздохнул. Похоже, что начинается новый виток развития наших с Шизуки отношений.

– Сэнсэй, я не хочу ругаться с вашей гостьей. Я лишь спросил, не хочет ли она сделать из вас…

– Вот-вот, именно в этот момент он и назвал тебя, Норобушка, домашней собачкой, – не дала мне закончить Шизуки.

– Да вовсе всё было не так! – возмутился было я.

– Вот, теперь он ещё на женщину и голос повышает. Конечно, какие могут быть манеры у хинина. Но я думала, что он хотя бы тебя уважает, мой старый друг… А если он тебя ни во что не ставит, то я не могу этого стерпеть. Прости, Норобушка, но это выше моих сил.

В голове сразу замелькали варианты развития дальнейшего разговора.

Хамить и давить в ответ нельзя – как раз этого она и добивается. Тогда я буду в невыигрышном свете и меня задавят опытом. К тому же, сэнсэй пока что на стороне Шизуки, ведь я "обозвал" его домашней собачкой. А произнести подобное при женщине чревато…

Ей нужен мой гнев и агрессия – не стоит их отдавать, а то в горячке могу наболтать такого, что потом вовек не отмоешься. Одно бранное слово, сорвавшееся с моих губ, может здорово пошатнуть мнение сэнсэя о своём лучшем ученике.

Если я скажу, что такой тон беседы мне неприятен, то могу показать слабость и свою вину. Ведь у нас как – кто слаб, тот зачастую и виновен.

Остается воздействовать психологическими наработками прошлого. Я… улыбнулся.

Да, улыбкой я показал, что не считаю себя виновным. Исподтишка показал открытые ладони тыльной стороной наружу, чем продемонстрировал полное отсутствие оружия, и самое главное – я начал дышать в унисон с Шизуки. В это сложно поверить, но когда используешь синхронизацию с гневным человеком, когда находишь нужные вибрации, то невольно он видит в вас отражение себя, как в зеркале. И, постепенно переходя на более глубокое и спокойное дыхание, вынуждаете человека подстраиваться под себя. Так наступает успокоение…