– Распускать руки? – слышу, как он начинает смеяться. – Это уже как вы сами решите. Вы теперь семья, миссис Фарт.

От этого обращения сердце вздрагивает. Я впервые за столько лет чувствую вину за содеянное.

– Абелин, девочка, не переживай, Виктор не причинит тебя вреда, обещаю. И ещё, попроси его сделать тебе новые документы, через неделю они понадобятся мне для устройства тебя в академию. Или… лучше я сам тебе сделаю документы, – вдруг меняет своё решение дядя и прокашливается. – Ладно, мне пора, желаю счастливой семейной жизни, миссис Фарт.

Он отключается, а я вздыхаю.

Виктор не причинит тебе вреда, обещаю…

Полгода… Всего лишь полгода…

О, нет. Полгода с демоном!

Соскакиваю с кровати, и начинаю ходить по комнате. Нужно где-то раздобыть информацию про жёлтые глаза. Он ещё и «мышью» меня назвал! Свою жену! Значит дядя не знает про одержимость Виктора? Не думаю, что он стал бы обещать мне что-то такое, не знаю наверняка.

В попытке успокоиться я решаю принять ванную. Да, она красивая и комфортная по сравнению с тем железным тазом в деревенском монастыре, но мне всё равно. Это просто вещи.

Аккуратно отцепляю фату и сворачиваю её в слабый валик. Вынимаю шпильки и распускаю волосы. Голова болит после причёски, и я зажмуриваюсь от облегчения. Запускаю в волосы пальцы, немного массирую кожу головы, пока набирается ванна. Возвращаюсь в комнату и достаю из саквояжа чистое нижнее бельё. После выходки мужа, я предусмотрительно не рискую надевать юбки и платья, а поэтому захожу в гардероб. Выбираю обычные хлопковые штаны белого цвета и кофту с длинным рукавом. Ткань очень приятная. Думаю, в этом можно даже спать.

Я замыкаю на замок комнату, а после и ванную. И только тогда предаюсь мыслям и размышлениям, пока отмокаю после такого насыщенного на эмоции дня.

7. Часть 7

Всего две недели назад я и предположить не могла, что моя судьба так кардинально изменится. Сколько себя помню, я всегда росла в монастыре и не знала своих родителей. Обо мне заботились так же, как и о других сиротах, что жили в деревеньке неподалёку. А я жила в самом монастыре. Мне рассказывали, что меня в монастырь принесла одна из старых послушниц. Она нашла меня блуждающей в чаще леса совсем одну, плачущую, беспомощную и раненную. Я была вся в крови, но не полностью в своей собственной. У меня была рассечена бровь и незначительные царапины на теле. Мне было четыре года. Как оказалась в лесу — я не знала. Всё, что я запомнила из прошлой жизни — моё имя «Абелин».

Монастырь, в котором я выросла, находится за сотни километров отсюда. На самой окраине страны. Рядом с ним маленькая деревушка, а до ближайшего города полдня езды. Вокруг лесные чащи и болота. Так что о внешнем мире я знала очень мало, лишь из старенького телевизора, что можно было посмотреть вместе с другими монахинями только по субботам. Все остальные дни я упорно училась и работала, помогала монахиням стирать, убирать, готовить, выращивать овощи. Воду мы носили из колодца, а иногда и из родника. Работы было много, но для меня она была обычным времяпровождением. Тем более в кругу родных людей. Да, именно так. Все, кто жил в монастыре, были теми, кто заботился обо мне с ранних лет, и они стали самой настоящей семьей.

Например, наш пресвитер — Ансельм, был для меня дедушкой. Он растил меня и не позволил отдать в приют, что находился в деревне.

Как же я по ним скучаю и очень хочу вернуться домой!

Завтра нужно обязательно позвонить и успокоить их. Ведь меня забрали из монастыря так неожиданно, что я не успела даже со всеми попрощаться. Я звонила дедушке на днях, но сказала лишь то, что у меня всё хорошо, умолчала о моей свадьбе. Дядя очень просил никому и ничего не рассказывать.