Обычно в таких случаях напрашивается ехидное замечание про "компенсацию" мужского достоинства другими габаритами, да вот беда — достоинство Спиридонова я уже успела оценить. И нет, там не нужно что-либо компенсировать. Всё более чем в порядке.

Правда остаётся другой вариант, из разряда "я диванный психиатр без диплома": возможно, это замещение чего-то другого, более глобального. Вроде детских комплексов человека, у которого никогда ничего не было.

Если так, то на самом деле, я всецело его понимаю. Сама поступаю так же, покуда имеется возможность. Собственно, почему нет?

— Обязана отметить: змей-искуситель из тебя на редкость паршивый выходит, — усмехаюсь, отправляя рюкзак в компанию мирно лежащей на заднем сидении косухи и вставляя ключ в замок зажигания.

— Но схема-то рабочая. Ты ж повелась, — резонно замечают, занимая место по соседству.

— Только потому что это выгодно мне.

— Так и мне, как бы, тоже, так что один — один, Рорик.

— Ещё раз так назовёшь меня, и я засуну твой кроссовок тебе же в зад.

Ага. Нашла кому угрожать. Психу, который слегка садо-мазо.

— Роооорик.... — склонившись ближе и бесяще растягивая гласную, сладострастно шепчут мне на ухо.

Вот ведь сукин сын!

— Жвачку дать? Воняешь, как пепельница.

— Зато ты очень вкусно пахнешь. Что это, манго? — хорошенько так занюхав меня, прямо-таки со сноровкой бывалого нарика, довольно откидываются на спинку пассажирского, шмыгая. — И, кстати, если кто что и засунет кому-нибудь в зад, это будет далеко не кроссовок. И уж точно не мой зад. Как смотришь на эксперимент?

— Повторим только после моего, — подбавляю газку, петляя между частными секторами и выискивая более удобный маршрут для того, чтобы выбраться к КАД.

Задача тем сложнее, что указателей никаких здесь не натыкано, а я так-то не местная, и здешние закоулки с поворотами знаю весьма эпизодически.

Пока играю в "Путеводную нить Ариадны", меня открыто разглядывают. Для лучшего обзора развернувшись вполоборота.

— Ты сегодня что-то слишком поскромничала, — прицыкивают разочаровано.

Это он про мой внешний вид? Ну сорян. Своих вещей у Бориса я не держу, а второй день надевать одно и тоже не хотелось. Пришлось искать то, что завалялось в гардеробной, где выбор весьма и весьма скромный.

Виолетта никогда не отличалась склонностью к эпатажности. Самое "вызывающее", что я у неё нашла — это светлые дранные джинсы и клетчатую рубашку оверсайз. Собственно, это на себя и натянула.

— Не нравится?

— Ну как сказать... Хотелось бы больше зрелищности.

Вы на него гляньте только. Зрелищности ему хочется. Окей, будет ему зрелищность.

Не отрываясь от вождения, стягиваю с себя расстёгнутую рубашку, отшвыривая скомканную тряпку Артемию.

— Так лучше?

— Однозначно.

Да вижу. Аж глазки заблестели при виде атласного укороченного корсета на косточках. Вообще, так-то, эта штучка задумывалась как нижнее белье, но раз уж такое дело...

Едем по вспыхивающей от фонарей и светоотражающих табличек магистрали, утопая в ритме шумного и совершенно не спешащего засыпать города. За окном накрывающая Питер ночь, из магнитолы, разрывая динамики, долбит металл, а салон топит от выбрасывающихся в воздух феромонов.

Брошенные невзначай взгляды, случайные прикосновения, многозначительные улыбочки, блуждающие на губах — обоюдный флирт на грани фони. Та его стадия, когда пора срывать одежду и трахаться так, словно это твой последний день.

И мне, к слову, нравится это. Та искра, что пробегает между нами, она...

Она вдохновляет.

Вдохновляет, воодушевляет и возбуждает. Подбавляет этакого огонька, заставляя кровь в жилах вскипать и клокотать, как беснуется в кастрюле, накрытая крышкой, вода.