— Куда вписана? — заинтересованно щурятся.

— Кролики не только ценный мех, но и длинные уши, а? — строго прицыкиваю.

— А ещё рагу вкусное. С черносливом, — меланхолично откликаются, закончив с маникюром, и переключаясь на прейскурант, валяющийся большой листовкой на столе. — "Набедокурить", от тысячи рублей, — заценив, хмыкают. — Бей посуду — я плачу, называется. О, а вот это прям прелесть: "Называйте меня "Господин"", — одаривают меня ослепительной улыбкой гиены. — Часто пользуешься услугой? А то где ещё окружающие обратятся к тебе должным образом.

Грек от смеха давится кальяном, делая неудачную тяжку.

— Ты её вообще не контролируешь? — закашливаясь, глумливо хрипят.

— Зачем? Так же намного веселее, — роняюсь рядом с Белинской, подмигивая. — Слышать "мой Господин" от нравной гордячки куда приятнее, чем от покорной моли, верно?

Тонкая кисть с браслетом на запястье взмывает в воздух ладонью вверх.

— Деньги вперёд.

— Ммм?

— Десять штук и до конца этого дня я буду звать тебя исключительно "мой Господин".

— Десятка? Было ж всего два косаря, — на всякий случай сверяюсь с прейскурантом.

— Это вот та краля, что снимает сейчас лифчик, стоит два косаря, — дёргают подбородком в направлении стриптизёрши. — А у меня другой тариф.

— Так ты всё-таки продаёшься?

— Мы все, так или иначе, продаёмся. Просто цена у каждого разная.

— И сколько берёшь за ночь с приватом?

— О, это он тебе золотым выйдет. Даже если возьмёшь в банке кредит, всё равно не хватит. А вот маленькую блажь потянешь. Ну так что? — напоминая, шевелят пальчиками. — Оплата вперёд.

Она что, щас на полном серьёзе это предлагает?

— Соблазн велик, не спорю, но это ведь будет суррогат. Лучше я дождусь, когда ты будешь делать это не только бесплатно, но и по собственной инициативе.

— Всё понятно, — фыркают, отворачиваясь. — Так и знала, что ты жмот. Поэтому и угомониться со своей тачкой не можешь. Чтоб на ремонт собрать, на паперть, видимо, собирать пойдёшь? Давай, что ль, отсыплю тебе мелочёвки. Это ведь считается благотворительностью? А в карму зачтётся?

Не, ну я же говорю — сука она.

— Ох, блондиночка. Доведёт тебя твой длинный язычок до беды когда-нибудь, — лезу в задний карман за наличкой. Хорошо есть с собой, иначе к банкомату пришлось бы бежать. — Держи, — вручаю ей пару примятых купюр. — И будь хорошей девочкой ровно до полуночи. Как и обещала.

— Но, мой Господин, — с довольным видом прячут деньги в рюкзачок. — Я лишь обещала вас так называть. Про хорошее поведение речи не шло.

Пацаны гогочут уже просто в голосину.

— Поздравляю, Спир. Тебя только что поимели на десять штук, — с ухмылкой отрываясь от макбука, Барин, наконец, соизволяет обратить внимание на Белинскую. Присматривается, призадумывается. — Мы уже виделись прежде, голубка? Твоё лицо мне кажется знакомым.

— Могу предположить: ты ко мне подкатывал, а я тебя бортанула.

— Это вряд ли. Тогда бы точно запомнил.

— Что, редко отшивают?

Её одаривают хищным оскалом.

— Практически никогда.

— Плохо. Порой это полезно, чтобы не зазнаться. У моего Господина, например, ещё немного, и грыжа вывалится. Настолько корона неподъёмная уже, —не удерживаются от очередной колкости в мой адрес, поглядывая на массивные наручные часы.

С учётом того, как она сейчас легко срубила бабла буквально за пару минут, наличию Картье уже даже не удивляюсь.

— Торопишься куда-то? — вкрадчиво интересуюсь. — Где-то ждут ещё парочка лохов, которых тебе надо успеть развести?

— Нет. Они по планам на завтра стоят. На сегодня ты у меня единственный такой... мой Господин, — подавив смешок, реагируют на призывный писк телефона и проворной пташкой вспархивают с места, пинком веля мне подвинуться, чтобы можно было пройти.