Поэтому предложение дочери поехать на день рождения не абы куда, а вдруг в Париж, было воспринято как пустая фантазия, ненужное баловство. Но неожиданно для Гулико оно проросло в сердце, как будто взять и потратить столько денег на три дня радости для себя было самым азартным и рисковым предприятием, а не просто желанной передышкой между работой и отпуском на дачном картофельном поле. Да! Это оно, знакомое: переступание за черту привычного и доступного, за порог обыденного. Она сразу узнала почти забытый вкус дерзости на губах. И сердце благодарно откликнулось…

Много суеты, волнений, но недолгие сборы, и вот все происходит – второе в жизни и первое за десятки лет заграничное путешествие. Стоит ли оно того? «Ведь я особенная, и все эти ахи-вздохи о городе влюбленных так ли меня проймут? Увидеть Париж – и… И что?!»

По дороге из Орли в маленькую «полуторазвездочную» гостиницу в глаза почему-то бросались замусоренные, не хуже питерских, окраины города, вспоротые ножами сиденья общественного транспорта. Да, мы застали уже не тот золотой Париж второй половины двадцатого века. В Европе многое изменилось, лубочно-открыточный глянец ее столиц потрепан и потрескан. Эх…

Еще два дня суеты, тревожного и требовательного всматривания, оценивания и обесценивания, и вдруг… Париж как будто озорно подмигнул и приоткрыл свои маленькие чудеса: дети, самозабвенно играющие с теплым воздушным потоком на гигантской вентиляционной решетке метро на пляс Пигаль; хрустящая корочка «ля багета», купленного здесь же за три минуты до закрытия булочной и не донесенная до порога, съеденная по пути подчистую маленькими кусочками; крыши домов, усеянные каминными трубами – «дочь, а что это за перевернутые горшки наверху всех крышах?» И, наконец, главное чудо – платаны.

Гулико бродила по осенним улицам, собирая широкие растопыренные ладошки листьев в шумные букеты. «Ты знаешь, Ия, я только сейчас вспомнила, что Тбилиси называют маленьким Парижем за похожий климат и особую атмосферу сказочного тихого праздника. Эти деревья – у нас они зовутся чинары. Весь город засажен ими, совсем как здесь, в центре. А эти карусели, изгибы холмистых узких улочек на Монмартре! Уверена, совсем недавно на каждом углу было маленькое фотоателье. Знаешь, весь этот наш с тобой Париж на самом деле – мой Тбилиси. Только такой, в котором я никогда не была, но, наверное, всегда хотела…»

Впереди был последний день путешествия – день рождения Гулико.

И конечно, как ни старались именинница с дочерью избегать штампов, запланирована была Тур Эйфель, куда ж без нее.

***

Утро прошло суетно. Опоздали на электричку в Фонтенбло, в длинном промежутке до следующей рванули на блошиный рынок, задержались там и чуть не пропустили следующий поезд. Затем мимолетное прикосновение к старинному замку и парку, в котором хотелось бы провести неделю, не сходя вот с этой скамеечки; ужин в маленьком кафе на станции, неудачная попытка попробовать что-то особенное, именно французское; тартар, оказавшийся горкой сырого фарша, аккуратно сложенного на тарелке. Башня, пожалуйста, не окажись тартаром, не разочаруй!

Мимо продавцов сувениров, к лифту и наверх, на смотровые площадки. Ах! Все пройденные за три дня пешком жемчужины Парижа, искусно подсвеченные ночными огнями, собрались в единое полотно. С высоты оно выглядит как карта сказочной страны, наподобие тех, которые печатают на форзаце детских приключенческих книг. А у подножия башни, со всех четырех сторон бесконечно переливается искрящееся море фотовспышек. Почувствуйте себя в центре Вселенной! Устланная ковром гостиная четы Эйфелей, и Гулико с Ией как будто в гостях у них, в компании с развязно закинувшим ногу на ногу Эдисоном. Первый и единственный сувенир – маленькая брошка в виде башни с блестящим камешком на верхушке – отправляется на воротник Гулиного пальто. Вот и все. Финиш. Спускаемся? Нет, теперь просто побудем здесь, выдохнем.