— Мне нужна.

— Отлично, — ответила и, словно ледокол, проплыла мимо застывших тёток, — что делать?

— Мне сказали фарлес испечь. Надо тесто замесить, — пояснила девушка, насыпая в миску немного белой муки, следом она добавила ржаную и геркулес.

— А эти хлопья зачем? — не удержалась я.

— Фарлес имеет особые значение: его едят перед важным делом. Поэтому овёс надо класть, он наполняет силой. Каждая девочка с рождения должна об этом знать, — ответила Дэрин, внимательно взглянув на меня.

— Угу, спасибо, — поблагодарила девчушку, делая вид, что не заметила её пристального взгляда. Замесить тесто не составило большого труда, вместо дрожжей здесь применяли прокисшее молоко и… соду?

— Это сода? — спросила, услышав характерное шипение, правда, цвет, конечно, был не белый, а, скорее, сероватый.

— Нет, суван. Его выпаривают из небольшого озёра в туате Кайрпре. Она дорогая и пользуемся мы ей только в праздничные дни.

Спустя минут двадцать тесто на фарлес было замешено, нам необходимо было дождаться первого подъёма и приступить к выпечке. Чтобы зря время не терять, мы, взяв по огромному тесаку, принялись крошить капусту. Её быстро обжарили тут же на печи, перемешали с мукой и снова вернули на сковороду. Получились ленивые пироги с капустой.

После того, как управились с пирогами, мы вернулись к тесту. Оно совсем немного приподнялось, но Дэрин выглядела довольной. Отщипывая необходимое его количество, девочка принялась формировать будущий фарлес. У него оказалась необычная форма — четвертинка круга.

— Всё, несём к печи, там без нас управятся, — сказала Дэрин, — спасибо.

— Пожалуйста, — ответила, покидая душную кухню. Буквально вывалившись из дома, я жадно вдохнула свежий морской воздух, подставляя лицо солнцу.

— Идём? — спросила девочка, заметив, что я остановилась.

— Да, — отправилась следом за Дэрин. Печь находилась отдельно, под навесом. Рядом с ней суетились две женщины с красными от жара лицами.

— Фарлес принесли. Куда его?

— Хорошо, Дэрин, клади на стол, — ответила одна из женщин.

Избавившись от груза, я отправилась к избушке травницы Кары. Дойдя до избушки, трижды постучала, прежде чем мне открыли двери.

— Пришла? — скрипучий старческий голос Кары поприветствовал меня. — Заходи, поможешь.

Склонив голову, чтобы не удариться о низкий притолок я прошмыгнула в небольшое помещение. Вчера я не обратила внимания на жильё травницы и теперь с интересом рассматривала тёмное, без окон, каменное сооружение с дыркой в потолке, откуда поступало скудное освещение. Здание по форме напоминало луковицу, такое же круглое и вытянутое. По стенам были развешаны пучки трав, а на одной, кажется, виднелась чья-то засушенная тушка. Две лавки, невысокий столик, пол — утрамбованная земля, но соломы на ней нет.

— Что замерла? Вчера, вроде бы, не побоялась заходить ко мне, — произнесла Кара, выдернув меня из созерцания.

— А должна? — не удержалась, глядя на лицо травницы, на губах которой застыла ехидная ухмылочка.

— Нет, но все боятся и дальше порога не проходят, — хмыкнула та и продолжила. — Лиама пришла проведать? Так нет его, риаг за ним послал, сказал, работать пора.

— Как? Он ребёнок и весь изранен. Да на его спине живого места нет! — возмутилась, хотя понимала, что травница здесь ни при чём.

— В первую очередь, он мужчина, а ещё раб, — ответила Кара. — И с риагом не спорят.

— Где риаг?!

— Сядь и успокойся! — рявкнула старуха (откуда только столько силы в голосе появилось?). — Не знаешь ничего - не лезь. И себя погубишь, и мужа, а мальчонке не поможешь. Да и спину я ему смазала холодящей мазью, сильно болеть не будет.