– Тошнит и рвет, – ответил тот.

– Отравление, – увидев воспаленные глаза, решила Вера. – Покажите язык.

Борис, с трудом удерживая приступ рвоты, высунул язык. Вера достала сотовый.

– Вера, – нетерпеливо позвал муж, – пошли…

– Срочно санитара к вахте, – приказала Вера и посмотрела на мужа: – Еда в холодильнике. Разогреешь. Посуду вымою.

– Ты его еще до больницы помоги донести, – раздраженно сказал муж.

– Санитары донесут, а то бы помогла.

Алин потащил Вулича навстречу бегущим санитарам.

– Да сделают ему там все. Пойдем обедать, – продолжал настаивать Виктор.

– У него, очевидно, пищевое отравление. Надо выяснить, что и где он ел, иначе может отравиться половина колонии, – покачала головой Вера.

– Несите его быстрее! – крикнул Виктор санитарам и приглушенно выматерился. Вера, улыбнувшись, ткнулась губами в его щеку.

– Ты сам настоял, чтобы я работала в колонии.

– Кто эта женщина? – услышал санитар хриплый прерывистый голос Вулича.

– Врач, – ответил коренастый мужчина, – жена начальника медчасти.

– Глаза у нее не административные, – прошептал Борис, – человеческие глаза. Хотя откуда здесь человеку взяться?… – Он почувствовал резкую боль в животе и приступ тошноты.

«Сейчас начнутся проблемы, – входя в поликлинику, думала Вера. – Против клизмы все возражают. А уж он…»

– Проблем не будет, доктор, – хрипло сказал Борис.

«Я это вслух сказала», – поняла Вера.

– Точно? – спросил Исмаил.

– Сто пудов! – гордо ответил Куст. – Его в больничку поволокли. Да капут этому Афгану. Нам бы бабки получить.

– Если где-то про это пропищите, вслед за ним отправитесь, – отрезал Исмаил.

– Велели медицине отдать. – Подойдя к КПП между промышленной и жилой зонами, пожилой мужчина показал банку с остатками чая.

– Бери, – кивнул прапорщик медбрату.

– Знаете, – покачала головой Вера, – он в рубашке родился. Еще бы полчаса, и все. Чем же это он так? Говорит, ничего не ел. Утром на завтрак не ходил, хлеб с конфетами ел. Недавно в промышленной зоне пил чай… Принесли? – посмотрела она на санитара.

– Да. – Санитар протянул ей банку.

– Что с Вуличем? – В кабинет стремительно вошел Седых.

– Отравился, – ответила Вера. – А почему у вас такой интерес к нему?

– Да ЧП нам ни к чему, – улыбнулся капитан. – Скоро комиссия приедет из столицы. И хочется, чтобы все было на должном уровне. Да, – повернувшись, чтобы выйти, остановился он, – вы не желаете, чтобы Котов перед вами извинился?

– Если бы человек совершил проступок и извинился, как говорится, от души, то… – Она вздохнула. – А так не надо.

– Хорошо сказано. Когда я смогу узнать причину отравления Вулича?

– Только через два дня. У нас, к сожалению…

– Я прошу вас, – Седых не дал ей договорить, – сразу сообщите результат мне.

– Значит, дело заводить не будут? – уточнила сидевшая перед стеклянной перегородкой Алла.

– Нет, – ответил Котов.

– Что же ты так? Столько для тебя сделали, а теперь…

– Да просто сорвался. А с Ромкой-то что за дела?

– Как ты? – заглянул в палату санитар.

– Жить буду, – ответил лежавший на койке Вулич. – А что со мной?

– Траванулся чем-то.

– Да это я и сам понял, – усмехнулся Борис.

«Только вот чем?» – мысленно спросил он себя.

– Ты Афган? – обратился к нему лежащий на соседней койке черноволосый молодой мужчина.

«Так, – начал вспоминать Борис. – Я почувствовал себя хреново после того, как попил чаю с конфетами. Перед этим меня позвали якобы к мастеру… Выходит, меня отравили? – Он сел. – Хреновина какая-то».

– Слышь, земеля, – не отставал сосед. – Ты Афган?

– Дальше что?

– Я тоже там был.

– Давай потом вспоминать будем.