– А что, копают под Котова?

– Вроде да, – тихо ответил старлей. – Сейчас Пухов уехал в отпуск, вот и торопятся подцепить Короля, – хихикнул он. – Но Король мужик с башкой, и хрен его на дешевку купишь.

– А ты, Куприков, похоже, знаешь себе цену, – усмехнулся плешивый.

– Ты, Тимофей, зря с братом не ладишь. Петр Данилович мужик с башкой.

– Это тебя не касается, – отрезал Котов-младший. – Мы сами как-нибудь разберемся в своих отношениях. Убедился, что Юрки нет? Или будешь в засаде сидеть?

– Хорош ехидничать. – Старлей вышел.

Тимофей рассмеялся, но тут же замолчал.

«Кретин! – мысленно обозвал он Пискунова. – На кой хрен так вляпался? А ведь все вроде хорошо шло. И сбежал ты, конечно, правильно. Потому что твои собаки запросто могли расколоться. Хотя им это тоже невыгодно, но камера на трусов действует как гипноз, и они начинают выкладывать многое. А если еще менты надавят, вообще караул. Ко мне ты правильно не сунулся».

Красноярск

– Понятно? – спросил Пискунов. – Дорога оплачивается. Пятьсот рэ суточные на двоих, – усмехнулся он. – Так что вперед и с песней.

– Погоди, – сказал коротко стриженный парень в темных очках, – а за риск? Мы же вроде как соучастники сейчас. Знаем, где ты находишься, и…

– Слушай, Лепень, – зло прервал его Пискунов, – ты базарь, да не зарывайся! Тебя, сучонка, сколько раз я отмазывал? Забыл?

– Твое заступничество довольно дорого стоило! – захохотал парень. – Ну а если уж так дело повернулось, то слушай сюда, мусор. Тебя шарят твои коллеги. И мы запросто можем тебя сдать. А это, – он помахал купюрой, – мы отдадим и расскажем, зачем ты нас послал на эту самую Котчиху. Так что завтра тащи десять кусков зелени, и мы тебя не знаем и не видели.

– Вот как? – Пискунов покачал головой.

– А ты думал? – Лепень подмигнул стоявшему у двери крепышу. – Скажи, Дорога, давай…

– Тебе, мусор, что, – шагнул тот вперед, – непонятно, что делать надо? Волоки бабки, а то мы сейчас тебя, суку, спеленаем и твоим кентам отдадим. Так что…

Он успел услышать сзади шорох. Нож полоснул его по шее в области сонной артерии. Второму пуля из пистолета с глушителем вошла в затылок.

– На кой хрен ты их звал? – спросил Костюков.

– Хотел узнать насчет Чепурных этой, – зло ответил Пискунов. – Они пару раз такие поручения выполняли. Просто сейчас расчувствовались, ну и…

– Да хрен на них, – спокойно заметил Рожков. – Валим, и все. Нас тут никто не видел, и это нам не пришьют.

– Ствол оставь, – сказал Костюков. – А то если возьмут…

– Хренушки не хочешь? – огрызнулся Рожков. – Я на пожизненное не пойду. Пусть лучше пристрелят.

– Сколько лихих ребят так базарят, – насмешливо произнес Костюков, – а потом сидят как миленькие и лапки поднимают – только не убивайте. Хрен с ним, с пожизненным, лишь бы жить. Помнишь Сашку Орла? Он же божился, что живым не сдастся. А лапки сразу задрал. Так что смотри сам. Это лишняя мокруха, и ты запросто можешь угореть. Сейчас вот хапнут, а шить-то нам пока вроде и нечего. Конечно, если начнут копать, то найдут. Я давно хотел из России свалить, но бабок приличных не было. А сейчас уйду в Германию. Тетушка у меня живет в Лейпциге, давно зовет. Вот к ней и намылюсь. Надо бабки с Короля хапнуть, как майор говорит, и отвалим. Через Хохляндию уйдем. У меня на Белгородской таможне зять работает. Он мужик нормальный. Говорит, хохлы к нам на работу пешком ходят, а наши в гости в Хохляндию. Хапнем бабки Короля и отвалим туда. Только не пойму я тебя, майор, на кой хрен тебе эта баба нужна? Пусть с ней Король разбирается. Нам-то она зачем сдалась?