Щелчок. Дверь открывается, и появляется бледная, как моль, Софи.

— В чем дело?

Подрываюсь, подлетаю к ней и, схватив за подрагивающие плечи, заглядываю в мокрые от слез глаза. Вздрогнув, она отворачивается от меня. Прячет взгляд. Волнение захлестывает новой волной.

— Прости, но мне срочно надо отъехать.

Шаг в сторону, еще один. Да твою налево, что не так-то?

— Стоп, — перехватываю рукой за талию и крепко прижимаю к себе. — Говори, — шепчу в висок, сковывая свободной рукой ее руки, чтобы не пыталась вырваться.

— Мне надо в аэропорт, — выдыхает обреченно и, склонив к груди голову, всхлипывает.

Отпускаю, позволяя почувствовать мнимую свободу. Как ворон за добычей, слежу за каждым ее действием. Ее руки трясутся, тихие всхлипы не прекращаются. То и дело ладошкой вытирает слезы. Пытаюсь узнать, что стряслось такого, но должного результата не получаю. Она просто молчит. Молча достает джинсы и бирюзовый пуловер. Повернувшись ко мне спиной, быстро одевается и, схватив с комода маленький ранец, спешит на выход.

Ее движения дерганые. Отчего проскальзывает мысль, что во всем виноват телефонный разговор.

— Зачем? Что случилось? — вырывается из меня зло. Не могу контролировать эмоции, находясь рядом с ней. Она для меня будто триггер. То и дело срываюсь без веских на то причин, когда она в шаговой доступности.

— Дочь прилетает скоро.

Запрокидываю голову и начинаю истерично смеяться. Серьезно? А сразу сказать никак нельзя было это? Успокаиваюсь, смотрю на нее и ловлю взгляд, полный недовольства и страха. А еще затаенной боли в глубине красивых глаз.

Черт.

— Хорошо, поехали.

Психанув, отправляюсь в себе. Быстро принимаю душ, надеваю серые джинсы и белую футболку поло. На сборы у нас уходит меньше получаса, еще час на дорогу до аэропорта. Которая проходит в полном молчании. Софи игнорирует любую мою попытку наладить контакт.

— Слушай, мы едем за твоей дочерью, почему ты так нервничаешь? Радоваться должна.

Кивает, отворачиваясь к окну. Замечательно просто. Стиснув челюсти, крепче сжимаю руль. Залезть в голову к этой женщине просто нереально, как только я ни старался. Мне остается только догадываться, что творится в ее красивой голове и чего мне стоит ждать.

Я ненавижу аэропорты и людей, что находятся там. Постоянная беготня с чемоданами наперевес туда-сюда-обратно дико раздражает меня. В далеком детстве я отстал от мамы и потерялся. Стоял с осоловевшими глазами посреди аэропорта и думал, в какую сторону бежать, чтобы найти ее. Прошло двадцать пять лет, а детский страх остался со мной.

Не успеваю моргнуть, как практически теряю Софи из виду. Она втопила, что только пятки и сверкают, а мне поспевай за ней.

Догоняю напротив зоны прилета.

— Чего ты так волнуешь? — интересуюсь, сжимая ее потную ладонь и останавливая на месте.

Мы уже минут десять как находимся около зоны прилета. Она ходит из стороны в сторону и нервно кусает ногти, приводя их в отвратительное состояния. Облупленный красный гель виден даже на расстоянии. Хочется подойти и треснуть по рукам, чтобы так не делала.

Стою, смотрю на нее, слегка склонив голову. Никогда не видел ее в таком состоянии. Это что-то новенькое и в данную минуту никак не объяснимо. И самое страшное, что я ни хрена не понимаю, как сейчас себя с ней везти. Подойти, обнять и успокоить или продолжать стоять на месте и любоваться балаганом?

— Не знаю… просто… все так быстро.

Софи резко выхватывает руку, закрывает лицо ладонями и всхлипывает. Громко, что аж сердце сжимается. Я ни хрена не понимаю, почему она так себя ведет. Поэтому на свой страх и риск решаю выбрать первый вариант: крепко обнимаю и подставляю свое плечо для слез. Пусть поплачет, я где-то слышал, что женщинам от этого становится легче. Что ж, посмотрим.