Сергей развернул фантик, засунул сосательную конфетку за щеку, вынул, зачем-то посмотрел на нее, отправил обратно в рот и спросил:

– А чего вы уже написали, кроме цифрррр?

– Ай, какая замечательная у тебя буква «эр» получилась! – похвалила я Сереньку. – Вот бабушка будет рада, когда услышит.

Малыш от своего не отступился.

– И что? – снова переспросил он, хмуря брови, и мне пришлось прочитать ему вслух.

– Пункт первый. – Пусть и Павел послушает. – Перестать мечтать обо всем сразу.

– Моя мама тоже говойит, нужно мечтать об одном подайке на день ррррождения, а не обо всех игрррушках сразу… – Сережка подумал и добавил, широко разведя руками: – Я всегда мечтаю о чем-нибудь аг-йооомном! – И дальше шепотом: – Мне же, знаете, столько всего нужно!!! Я же еще маленький, и у меня почти ничего нет…

Он обиженно выпятил нижнюю губку и снова развел руками, так смешно, что трудно было не рассмеяться, но я сдержалась, взяла ручку и, переводя слова маленького гения на письменный русский, с удовольствием дописала в первый пункт плана: «Оставить одну-две большие цели (мечты), желательно такие огромные, чтобы не промахнуться, когда целиться буду, и четыре-пять небольших и легко осуществимых, чтобы не впадать в тоску и депрессию, пока стрелять по большим придется».

А Сереженька уже загибал второй измазанный карамелью пальчик:

– Два. Пишите. Добйойе дело. Надо каждый день делать хотя бы одно. Так бабушка мне говорит. Но у меня вот не всегда получается… – вздохнул он, вытирая ручки о брючки.

– У меня тоже. Но мысль хорошая, да, Паш? – Я подмигнула насупившемуся сыну и законспектировала сказанное.

– Еще надо, тетя Наташа, когда бейешь у других игрушки, самому тоже давать. Даже если не хочется…

– Надо, Серень, ой как надо. «Не бери от жизни все, тебе же хуже будет». Так? – улыбнулась я недовольно насупленному сыну, а сама быстренько записала другое: «Давай другим все, что ты можешь, а бери от них только то, что тебе действительно необходимо».

Между тем Сережке уже наскучило смотреть, как я вожу ручкой по бумаге, и он стал слезать со стула на пол.

– Эй, маленькое чудо, куда же ты? Я же без тебя не смогу… Иди помогай. Хочешь еще конфетку? – останавливала я его, и он серьезно изрек:

– Бедные взрррослые! И минуту без детей своих не можете. – Пятилетний старый дед по имени Сережа ворчал и кряхтел, залезая на прежнее место. – Давайте уже вашу конфету. И еще одну для него. Хочешь, Паш?.. Ну ладно, чем еще помочь?

Я пожала плечами.

– Сами не знаете, чего вам надо, – подытожил Сергей и окончательно слез со стула, уже через минуту забыв обо мне и моих проблемах, которые он, между прочим, почти решил.

Дальше дело по составлению инструкции по эксплуатации собственной жизни пошло быстрее. Пункт пять: «Знать, чего ты хочешь». Пункт шесть: «Стараться и стремиться». Пункт семь: «Любить жизнь такой, какая она есть, потому что это все, что у тебя есть». Пункт восемь: «Не оглядываться назад, не жалеть о том, что было, если это нельзя изменить». И так далее. И тому подобное.

Я понимала, что ничего нового не придумала, а просто изложила всем известные умные размышления, к тому же сбивчиво и не по порядку, – не важно. Зато теперь в моем распоряжении был не просто винегрет из чужих мыслей, не умещающийся в голове, а свод самых важных законов на свете. Почему самых важных? Да потому, что я их сама для себя вывела, вот почему.

– Мам, – сказал Пашка, со вздохом взглянув на мои листочки, – зачем тебе это? Ты же взрослая и так все знаешь…

– Эх, Пашка, если бы взрослые хоть что-нибудь в этой жизни понимали…