— Не твоя я! Не твоя! Ты бросил меня, уничтожил! А вернулся зачем?! Чтобы добить! Так вот, ничего не выйдет! Я сильная! Потрахаюсь с Алексом и выкину тебя из головы.

— А что это, месяц секса не было, что не выкинула? — опять этот тон «я все знаю». Но, бл*ть, откуда. Ладно, узнать, в какую танцевальную школу, это одно, но знать расписание моих половых актов...

— Был. Каждый день. И я кончала, как никогда! И член у него больше!

— Вот уж точно не показатель, — хохочет Мирон и кивает на дорогу. — Отвези и я оставлю тебя в покое.

— Навсегда?

— Так уж и быть на пару дней. Мне просто устроиться надо. Хата-то сдается.

Разговор о квартире как-то резко меня успокаивает.

— А потом что?

— За тобой должок. Я все еще помню.

— И на этом все?! Оставишь меня в покое? — спрашиваю строго и кошусь на его профиль. Раньше у него волосы были длинные. Они вечно половину лица скрывали. Может быть, поэтому никогда не считала его красивым.

— Если сама этого захочешь…

— Я об этом мечтаю… — шиплю, наклоняясь к его лицу, а он резко поворачивается. Впивается темными в ночи глазами, сжирает заживо так, что кожа щек полыхает.

— Спорим?

— Вот еще, — хмыкаю и отстраняюсь на безопасное расстояние. Хотя разве может быть безопасно, когда пласты земли уже сдвинулись, и началося землетрясение.

— Ладно, говори, куда тебя везти, все равно ведь не отцепишься.

— Люблю, когда ты послушная, — улыбается Мирон, называет адрес, и откидывает голову назад, демонстрируя кадык, как плавник акулы. Вот уж точно, акула. Вцепился пастью и кровь пускает.

— Мы едем или дать тебе еще немного времени полюбоваться мною?

— Было бы чем, — фыркаю я, бросая последний взгляд на «плавник», и срываюсь с места. Чем быстрее я доберусь до нужной станции и ссажу неудобного попутчика, тем лучше.

— У тебя кардан стучит.

Быстро поворачиваю лицо к Мирону, не понимая, о чем речь. Что у меня стучит. Сердце не стучит, оно просто ухнуло вниз, откуда не достать.

— Саша, бл*ть! — хватается за руль Мирон и выруливает на обочину, избежав столкновения с грузовиком. — Да что с тобой! Убить нас хочешь?! Я, конечно, понимаю, ты зла. Но умирать в ближайшие лет пятьдесят не входит в мои планы.

Отстегиваю ремень и буквально вываливаюсь из салона. Ноги гудят так, словно по венам паровоз разгоняется. А руки дрожат. Я настолько ушла в свои мысли, что чуть не умерла. Может быть, это и неплохо. Дашка вон рассказывает, что, когда сердце останавливается, ничего не ощущаешь. Ничего не видишь. Иду вперед, чувствуя, как пальцы ласкает влажная трава. Мне просто нужно подышать, и мы поедем дальше.

Вдруг нога теряет землю и меня кренит вперед, пока сильный рывок не вытягивает меня на твердую поверхность.

— Ты совсем дура?! Да что с тобой, — орет мне в лицо Мирон, сжимая плечи пальцами, наверняка, оставляя следы.

Сейчас его лицо кажется белым, а губы очень ярко выделяются на этом фоне. Влажные, сочные, четко отчерченные. Чтобы мои губы стали такими, на них нужно нанести пару слоев губной помады. А мужчинам ничего не нужно, чтобы привлечь внимания. У них есть губы. Мужские губы, которые сейчас подозрительно близко. И я так ярко помню этот вкус, что голова кружится.