‒ Говори, раз пришла, ‒ присел на стул, также не поворачивая голову в мою сторону, достал кусок ароматной пиццы и откусывая его, проговорил он.

В нос ударил восхитительный запах ветчины и сыра. Я шумно сглотнула, удостаиваясь прищуренного взгляда Никиты. И живот заурчал так некстати, давая о себе знать. За день ни крошку во рту не было. Он вздохнул, качая головой, и пододвинул в мою сторону раскрытую коробку с пиццей, как и второй стакан, наполовину наполняя его янтарной жидкостью.

‒ Чая не предлагаю, так как его у меня нет, ‒ и Никита берется за второй кусок, продолжая игнорировать меня своим взглядом.

‒ Почему ты сделал это? ‒ задаю я ему прямой вопрос, решая не ходить кругами. Сама же приземляюсь на уголок стула, словно меня могут прогнать и я должна быть готова ко всему.

На кухне наступает тишина, слышно лишь тяжелое дыхание Никиты и бешеный стук моего сердца. Мне хочется услышать от него правдивые слова, и в то же время очень страшно от того, каким будет его ответ.

‒ Разве непонятно? ‒ отвечает он вопросом на вопрос и смотрит на меня в упор. Я немного теряюсь от его пронзительного взгляда, где бушует ураган эмоций и чувств, но не вовремя зазвонивший телефон Никиты дает мне крохотную передышку прийти в себя. ‒ Слушаю, Макс.

Чернов отвечает на звонок, но его взгляд снова упирается в меня и продолжает изучать и, одним словом, «пожирать». Я, услышав имя брата, отрицательно качаю головой и машу руками, быстро шепча, чтобы он не говорил Максу, где я. Его взгляд темнеет, лицо становится еще суровее и усталым. У него от меня одни проблемы.

‒ Дома я… Да, со мной всё в порядке. Нет, не знаю где она… Приезжать не надо… Нет, не надо. И да, повторяю, со мной всё в порядке, друг… Приезжать не надо, повторяю… Звони, если понадобиться помощь, ‒ и он сбрасывает звонок, даже не попрощавшись с Максом. ‒ И почему, скажи мне на милость, я скрыл от своего лучшего друга, что его очаровательная и миленькая сестренка находится у меня дома?

Я роняю сумку от его слов и не спешу поднимать, как и Никита не торопиться сделать это, скрестив руки на груди. И он ждет от меня ответа, только вот у меня начинает заплетаться язык.

‒ Потому… кхм…потому что он думает, что между нами что-то происходит, ‒ отвечаю я под его строгим взглядом и понимаю, что краснею. Прячу глаза и подхватываю сумочку с мыслями сбежать отсюда, но одергиваю себя. Я еще не выяснила для себя то, зачем сюда пришла.  

‒ А между нами что-то происходит, милая? ‒ его глаза становятся почти черными, но по лицу я не могу понять, какие чувства он испытывает. Мне хочется топнуть ножкой и попросить его не вести себя таким образом, от чего я волнуюсь еще сильнее и не понимаю, что со ной происходит рядом с ним.

‒ Нет, но… Я…

‒ Что но, Валерия? Что ты? ‒ он перебивает меня и растягивает моё имя, словно пробует его на вкус. Сам поддается вперёд…

Во мне же просыпается желание непрерывно слушать то, как он проговаривает мой имя, рождая во мне рой бабочек. И я начинаю понимать, как опасно находится рядом с ним, наедине, только вдвоем в его квартире. Я облизываю губы, слегка прикусывая их, и сглатываю ком в горле. Нервно тереблю ремешок от сумки, не зная, как задать ему определенные вопросы. Я пришла сюда за ответами и уйду только с ними.  

‒ И перестань так кусать губы! ‒ его рык раздается слишком неожиданно и слишком громко…

17. 17

Глава 17

Валерия

‒ И перестань так кусать губы! ‒ его рык раздается слишком неожиданно и громко.

Никита откидывается на спинку стула и отворачивается.