Автором идеи превращения бездарно провалившейся акции в высокую общенациональную трагедию и канонизацию невинно убиенных был Степан Бандера. Именно по его инициативе имена казнённых стали упоминаться в молитве националиста «Украина, мать героев». Парня с мозгами приметил и взял себе на заметку недосягаемый оуновский лидер Коновалец.

Многие увидели, что с приближением Бандеры к руководству Провода публичные акции стали масштабнее, разнообразнее и привлекательнее. Он уже не ограничивал свою деятельность только контролем за распространением пропагандистской литературы. Степан увлечённо копался в архивах, изучал исторические документы, не давая покоя своим товарищам: «Нам нужно то, что может тронуть души. Чтобы колокольный звон по Дмитру и Биласу был услышан всеми, верно? Чем можно ещё увлечь народ? Думайте, хлопцы, думайте, думайте! Нельзя стоять на месте!»

Так фактически на пустом месте возникла идея создания культа могил сечевых стрельцов – бойцов подразделений армии Австро-Венгерской империи времён Первой мировой войны. Для галичан, требовал Бандера, павшие сечевые стрельцы (их ещё называли усусами – производное от аббревиатуры УСС) должны стать святыми, героями былин и легенд. То, что легион УСС сражался против солдат российских армий, рекрутированных из уроженцев восточных украинских земель, никто старался не вспоминать.

Что поделать, есть такая слабость у любого народа – слагать сказочные мифы и саги о павших героях. Со слезой в голосе о «тенях забытых предков» заводили свои песни кобзари. Один за другим объявлялись живые свидетели боевых походов и богатырских подвигов стрельцов. Могилы неведомых героев, борцов за волю Украины превращались в места поклонения и щедрых тризн.

За обнаруженными и прежде неведомыми погребениями принялись ухаживать, устанавливать на них памятные знаки и кресты. Ранее заброшенные могилки теперь покрывались венками и букетами карпатских цветов. Подле них отправлялись поминальные службы и собирались большие народные вече – коло, где боевики били себя в грудь и провозглашали: «Украине – слава! Вечная слава героям!»

На митинг-панихиду, посвященный перезахоронению праха стрельцов, погибших в 1915 году на горе Макивка, на Яновском кладбище во Львове собралось около 20 тысяч человек. Одновременно состоялся 10-тысячный траурный митинг на горе Лисоня под Бережанами.

Там, где не обнаруживались мощи павших, возводились насыпные символические могилы, увенчанные казацкими крестами. Слова «Слава Украине!» – «Героям слава!» звучали как своеобразный пароль-заклинание и отзыв для посвящённых.

Польские власти, как водится, не придумали ничего более умного, нежели приказать полицейским отрядам «навести порядок», а заодно направить наиболее ярых инквизиторов, непримиримую, шовинистически настроенную шляхетную молодёжь на уничтожение могил сечевиков. Захоронения сравнивали с землёй, выкорчёвывали и сжигали кресты.

Чего добились ясновельможные паны? Могильный холм нетрудно срыть, деревянный крест в щепы изрубить и бросить в огонь. Но после уничтоженные погребения «героев Украины» превращались в места тайного поклонения, а ненависть униженных западноукраинцев к шляхте, глумившейся над прахом предков, укрепляла их фанатичную веру в свою безусловную правоту[3].

– Подсудимый, расскажите о себе, – предложил президент Уголовного сената доктор Ягуш.

Сташинский поднялся со скамьи и, заложив руки за спину, тихо, монтонно, как вызубренный урок, стал повторять (в который уже раз за месяцы следствия – десятый, пятидесятый, сотый?!) факты своей небогатой биографии: