— Проверь, - киваю я охране. 

И они проверяют. В сотый раз проверяют, на месте ли моя странная игрушка. Она не уходила. Я специально распорядился не чинить ей препятствий, если решит уйти. Я боялся этого и даже надеялся, что она просто возьмёт и исчезнет. Но она ждёт меня. Девушка, которой не нужен ни я, ни я мои подарки, даже деньги. И я не могу понять, что ее держит возле меня. 

Марка я отправляю на один из филиалов - чтобы не мешал. О нем я буду думать позже. Вернулся глубокой ночью, несколько окон огромного дома приветливо горят - меня ждут. Я обхожу дом, игнорируя парадный вход, ступаю на террасу. Хотел идти к ней, но она на улице. Торможу Макара, не позволяя ему идти за мной. 

Потому что Алла голая. А вся её нагота моя. Стоит на дальнем конце бассейна, на вышке для прыжков в воду. Я вижу очертания её тела. Жду. Наконец она шагает вперёд и с плеском погружается в воду. Плывёт ко мне. Далеко не так профессионально, как я, но мне все равно нравится на неё смотреть. Когда выходит из воды, я подаю халат. Входим в дом, она шагает рядом со мной. Босая. 

— Багров, - вдруг говорит она вместо приветствия. - А ты знал, что мне все можно? 

Вздергиваю бровь, жду, что она скажет дальше. Алла стоит, кутаясь зябко в халат, с мокрых волос капает вода. 

— В смысле? 

— В прямом. 

Шагает по просторной комнате. Над камином в ряд несколько статуэток. Подбирала их дизайнер, но окончательный выбор был за мной. Я внимателен к деталям. Алла берет в руки статуэтку спящего мальчика. Китай, антиквариат, девять миллионов рублей. Бросает на пол, у мальчика отбивается рука, Алла удовлетворённо кивает. Берет следующую статуэтку. Бросает. Ничего не происходит. 

— Это слоновая кость хорошего качества, - говорю я. - Её тяжело разбить. Разбей лучше глиняную девицу, она и стоит дороже раза в три. 

Алла берет девушку. Рассматривает со всех сторон. Работа и правда, из глины, но многовековой давности и стоит бешеных денег. И девушка живой кажется. И сейчас они словно смотрят в глаза друг другу. 

— Где границы, Багров? - требовательно спрашивает Алла. 

Девушку, что примечательно, не разбивает. Стискивает в руке. Зато сносит все остальное, сдергивает со стены картину, бьёт нашедшийся сервиз. Тоже антикварный. Я закуриваю и смотрю с невозмутимым видом, жду, когда ей надоест. 

— Границы в твоей голове. 

Шагает ко мне. Крошево хрустит под босыми ногами и я морщусь. Сбрасывает халат, под которым ничего. Останавливается. Бережно ставит глиняную фигурку у своих ног. 

— Я была очень плохой девочкой, Багров. 

Киваю, со вздохом признавая этот факт. Этот, а так же тот, который свидетельствует о том, что я нахер пропал. Меня затянуло в глубины светлых глаз с концами, как в болото. Толкаю Аллу, вынуждая встать на четвереньки. Расстегиваю, а затем вытягиваю ремень из петель. 

— Тебя придётся наказать… 

А ещё лучше - уничтожить. Вырвать из своей жизни. Так, словно не было. Только я лгу сам себе - вырывать её теперь только с мясом. С моим. Ремень опускается на голые ягодицы, оставляя после себя алую полосу, Алла вскрикивает, но не отшатывается. 

— Делай мне больно, - просит она жарким шёпотом. - Нельзя, чтобы хорошо, слышишь, Багров? 

Я слышу. Отбрасываю ремень в сторону и целую оставшуюся на коже отметину, скольжу по ней языком, слизывая выступившую от удара пряжкой каплю крови. Алла стонет, и мне кажется - обречённо.

17. Глава 17. Алла

— Истина! - раздаётся истошный вопль прямо над моей головой. - Истина! Истина! 

Я с трудом открываю глаза. Вытаскиваю телефон из под подушки - одиннадцать утра. Кажется, будто вовсе не спала. Поворачиваю голову - на соседней подушке сидит попугай. Подлец все же смог открыть клетку.