Впервые она улыбнулась на автодроме, когда что есть силы ударила своим автомобилем мой. А потом…рассмеялась. Я впервые слышал, как она смеётся по настоящему. Не в истерике, не зло. Ей…ей нравилось меня побеждать. Это доставляло ей удовольствие. А мне не сложно поддаться, чтобы посмотреть, куда это приведёт. 

Через час Алла пьяна. И как ни удивительно - вполне себе счастлива. Это счастье мираж, оно развеется с первыми солнечными лучами. Но сейчас она об этом не думает. Она не думает даже обо мне - забыла. Она с упоением прыгает на  огромном батуте, и в такт ей прыгают десятки надувных шаров. Иногда они попадают ей под ноги, лопаются с пронзительным хлопком, Алла падает и смеётся. Она забыла обо мне, а я впитываю в себя её образ. Она нравится мне такой, мне нравится, когда её глаза горят. Я совершенно трезв, эта ночь не входила в мои планы, но я доволен. Всё идёт так, как должно. 

Наконец она вспоминает обо мне. Выбирается, спрыгивает с полотна батута. Принимает у меня из рук вафельный рожок с мороженым. 

— Я знаю, - говорит вдруг она. - Теперь я знаю, почему все эти бабы в тебя влюбляются. 

— Какие бабы? - припонимаю бровь. 

— Всякие, - пожимает плечами Алла. - всякие твои бабы. Ты некрасив, но это неважно. Багров, ты же просто чёртов волшебник. Они любят тебя не за деньги даже. За волшебство. За то, что ты притворяешься добрым волшебником. 

Она разводит руки в стороны и кружится вокруг себя, показывая все это самое волшебство. 

— А я не добрый? - спрашиваю. 

— Не-а…. Ты злой. А они дуры. Но я не такая…

Спотыкается, едва не падая. Я подхватываю её на руки. Мороженое падает и расплывается белой кляксой. Алла смотрит глаза в глаза. Она знает, что я поцелую её сейчас. И я целую. Её губы сладкие от сахарной ваты. Пьяные губы совершенно, впервые мягкие и такие податливые. Я целую её. Глаза Аллы распахнуты и смотрят в тёмное небо. А потом она словно в себя приходит. Отрывается от меня со всхлипом. И смотрит теперь на меня. 

— Багров, - шепчет она, словно не знает, как меня зовут. - Скажи мне, это…ты убил? 

И спотыкается. Замирает. Словно сама птичка, в силки пойманная. Только глаза горят. Мне кажется, что нетерпением. Но…долбаный туман её глаз не разогнал алкоголь. Я все ещё не знаю, о чем она думает. 

— Кого? - спрашиваю я. 

Она всхлипывает. Я жду её ответа. И мне кажется, что вот сейчас она сломается. И вся эта интересная история придёт к быстрому, совершенно скучному, скомканному финалу. 

— Птичку, - шепчет она. - Мою птичку… 

Я целую её губы сладкие от ваты и солёные от слез. Она плачет, наверное, сама этого не замечает. Как не замечает того, что сама отвечает на мои поцелуи. 

Нести её куда-то или везти в отель - долго. Я боюсь упустить, потерять ту её податливость, в которой она меня почти приняла. Жалею о том, что на ней брюки - с юбкой было бы гораздо проще и быстрее. В огромном парке никого. Я прислоняю Аллу к стене в одной из кабинок очередного атракциона. Она покачивается на рессорах в такт моим движениям. 

Алла тяжело дышит. Её руки закинуты на мои плечи. Ноги переплетены за моей спиной. Мне и тесно, и неудобно, и - хорошо. В ней хорошо, она такая жаркая и тесная. И её стоны - настоящие. Сегодня у неё не осталось сил притворяться. Может завтра, да, она будет ненавидеть меня с новыми силами. Но не сегодня. 

Стискиваю её ягодицы руками, вдалбливаюсь в неё, кончаю, и она кончает одновременно со мной. В её глазах удивление и опустошение, она совсем над собой контроль потеряла. Её стон больше похож на всхлип, а щеки мокры от слез. Но я чувствую, как лёгкими судорогами удовольствия сводит её ноги, как пульсирует её влагалище в такт моему оргазму.