– Я бы с удовольствием взяла вас с собой, – улыбнулась Виктория. – Но впереди мы с ребенком, а сзади вам будет слишком тесно.

Это она так отшутилась. И совсем получилось невесело. Помнила ту историю, когда Проскуров свой нрав показал. И она лишилась телохранителя, на которого рассчитывала.

Хлынул дождь. Няня ушла в дом. Теперь только поливаемый дождем Китайгородцев стоял у "Мерседеса", деликатно дожидаясь, когда хозяйка тронет машину с места. Виктория оценила преданность телохранителя служебному долгу.

– Когда-нибудь я, наконец, соглашусь ездить на этих ужасных огромных машинах, – пообещала она с мягкой улыбкой. – Тогда и для вас найдётся местечко.

Она подняла, наконец, стекло, "Мерседес" поехал. Китайгородцев смотрел им вслед. Его заливало дождем, и чувствовал он себя мерзко. Из-за дождя? Нет, что-то другое было причиной. Тревога поселилась в его душе. Он хотел бы вернуть Викторию. Не дать ей уехать. Удержать. Уберечь. Она его растревожила. Чем? Что она ему сказала? Она сказала, что едет без охраны. Нет, не это. Про машину. Мало места. Впереди – мы с ребёнком, сказала она. Мало места. Но вот когда она согласится ездить на большой машине…

Он рванул следом. Прямо через клумбу, как совсем недавно Петя на квадроцикле. Он хотел догнать "Мерседес", который клумбу уже объехал и теперь катился по неширокой дорожке меж деревьями, но расстояние было велико. Перед поворотом кабриолет чуть притормозил, насмешливо подмигнув Китайгородцеву своими стоп-сигналами, и скрылся за деревьями.

Китайгородцев мчался через лужайку, которая под проливным дождем мгновенно напиталась водой, и Китайгородцев, поскользнувшись, рухнул в эту воду, подняв такую тучу брызг, словно упал он в наполненный водой бассейн. Рванул из кармана переговорное устройство, которое здесь, на территории поместья, он всегда держал при себе. Крикнул:

– Это Китайгородцев! Заблокируйте ворота! Не выпускайте хозяйку!

Вскочил, помчался сквозь дождь. Но не успел. Не было "Мерседеса". Из домика при воротах вышел охранник. Свой, из "Барбакана". Развел виновато руками.

– Я слышал, – доложил он разгорячённому погоней Китайгородцеву. – Но они уже выехали. Какие-то секунды.

– Скажи! – выдохнул задыхающийся от быстрого бега Китайгородцев. – Ты её…

Он никак не мог отдышаться.

– Её… видел… когда-нибудь на большой машине…

– На какой большой? – не понял охранник.

– Она когда-нибудь… за ворота… выезжала…

– Я недавно здесь, – напомнил охранник. – Проскуровскую охрану только несколько дней как заменили…

– В курсе! – оборвал Китайгородцев. – Но ты же тут на территории работал?

– Да.

– Ты видел когда-нибудь… чтобы Виктория на большой машине… на "Хаммере" там, допустим…

– Нет, на "Хаммере" – никогда.

И на "Дуранго" никогда. Две машины из проскуровского гаража, которыми Виктория не пользуется. Не любит она больших машин. И на них не ездит. И эти две машины Геной Шаровым вычеркнуты из списка проскуровских автомобилей.

Они не на Проскурова нацелились! Они на Викторию охотятся!

Любимую женщину телохранителя Баранова Китайгородцев увидел очень скоро. Невысокая. Симпатичная. С подчеркнуто небрежной стильной причёской мелированных волос, отчего Люда Потапова была похожа на подростка и на воробья одновременно. Несмотря на свою модную прическу, Люда сильно смущалась и норовила спрятаться за спиной Баранова.

– Вот, – сказал Баранов. – Это Люда Потапова. А это Толик Китайгородцев. Он кое-что по анкете уточнит.

Он оставил Люду в кабинете у Китайгородцева и оставил папку с бумагами – те документы, которые требовались при оформлении на работу в дом Проскурова.