— Что там? — Девушка прижималась к телохранителю, вцепившись в его одежду. Он не удержался и погладил ее по волосам:

— Не бойтесь, вам ничто не угрожает. Сядьте вот здесь.

Усадил ее прямо на пол.

— Не поднимайтесь, пожалуйста, пока я не скажу.

А сам приблизился к окну и осторожно выглянул наружу. Так... Охранник с ружьём, Богданов, еще какой-то парень... Перед ними на снегу лежит собака. Кровь. Собака явно при смерти...

— Это Анин брат, Ромка, — сказала из-за спины Китайгородцева Рита.

Не выдержала, тоже подошла к окну.

...Когда они вышли из дома, собаку уже волокли прочь. На снегу оставался кровавый след.

— Что случилось? — спросил Анатолий у Богданова.

— Хозяйский сын застрелил пса, — ответил тот вполголоса.

— За что?

— Ты у него спроси, — сплюнул Андрей Ильич с плохо скрытой досадой.

Телохранитель всмотрелся в стоящего неподвижно парня.

— Обкурился? — догадался Китайгородцев.

— Ну, ты же видишь? Подошел к охраннику, отнял ружье и стал стрелять. Хорошо, что не по людям... С него станется.

* * *

Весь путь до гостевого дома Рита прошла под руку с телохранителем, боясь остаться одна даже на мгновение.

— Все было так хорошо, — говорила она едва слышно и осторожно оглядывалась по сторонам. — Ты бы видел, как нам с Анькой было весело там, на курорте! Если бы я знала, что она живет в таком кошмаре, ни за что бы не согласилась приехать к ней в гости.

— Ничего особенного здесь не происходит. Все нормально.

— Ты что! — округлила глаза Рита, ещё крепче сжимая руку Китайгородцева. — Наверное, думаешь, что я совсем маленькая и ничего не замечаю? Тапаев только сегодня осмелился на меня взглянуть — да и то из-за того, что с тобой хотел встретиться, а до этого прятался! Еще Аня говорит, что у него есть пистолет... Он же боится! Ты понимаешь?

— Вообще, я бы на вашем месте отсюда уехал, — намекнул Анатолий.

Может быть, девчонка изменит в конце концов свое решение, насмотревшись на здешние страсти, да и отбудет в Москву? Костюков вот прилетит сегодня ночью, он Риту и увезет...

— Нет, — вздохнула Рита и покачала головой. — Неудобно.

— Почему же?

— Как я Ане объясню? «Понимаешь, подружка, — скажу я ей, — у вас тут очень неспокойно, поэтому я уезжаю, а вы оставайтесь, пусть с вами будет то, что будет». Да?

— Можно Аню забрать с собой в Москву, — подсказал осторожно Китайгородцев.

Он еще надеялся выпроводить девчонку в Москву. А если она и Аню с собой заберет — это будет хороший вариант!

— А её отец? А гости? А весь этот праздник?

«Не уедет», — понял Анатолий и сказал:

— Сегодня прилетает мой товарищ. Я перепоручу вас его заботам.

— Почему? — вскинула голову девушка.

Даже остановилась.

— Мне поручили помочь Тапаеву...

— А как же я?

Как ребенок, обнаруживший вдруг, что он никому не нужен. У взрослых — свои дела, свои заботы, а от него отмахиваются, как от назойливой мухи.

— Рядом с вами будет мой товарищ, — успокоил он ее. — Мой коллега. Очень хороший человек.

Рита была расстроена и не могла этого скрыть. Лично для Китайгородцева все оказалось полной неожиданностью. Он и предположить не мог, что для девчонки так уж важно, кто рядом с ней находится — тот телохранитель или этот.

...У самого гостевого дома им повстречался Виталий Степанович. Он шёл торопливым шагом, полы пальто развевались. Спешил к своему подопечному, судя по всему. Роман сегодня всем придал работы.

— Ты знаешь, кто это? — шёпотом спросила девушка, когда Виталий Степанович скрылся за деревьями. — Врач. Он Ромку лечил в Москве. Аня говорит, что Ромка его страшно боится.

— Почему?

— Что-то он там такое с Ромкой делал. И у бедного парня теперь на этого типа — рефлекс, как у собаки Павлова. Боится он его, в общем.