— Я никуда не пойду.

— У тебя нет шансов сбежать, — грозно произносит Влад, при этом уголки куб подрагивают, выдавая улыбку.

— Я выпрыгну из машины! — сердито пихаю его в бок.

— Я заблокировал двери.

— Значит сбегу, когда приедем.

— У тебя каблуки, а у меня разряд по легкой атлетике. Догоню.

— Просто не пойду и все!

— Хорошо, — соглашается он, лихо заруливая во двор десятиэтажной новостройки.

Мне любопытно до тряски, и от предвкушения чешутся кончики пальцев, но я продолжаю строить из себя снежную королеву. Фыркаю и отворачиваюсь.

— Вот мы и приехали. Это мой дом, — он наклоняется чуть вперед и кивает на верхние окна, — живу вон там, под крышей.

— Я к тебе не пойду, — складываю руки на груди и упрямо смотрю в сторону.

— Боишься?

— Еще чего. Просто не пойду и все.

— Обещаю не приставать.

— Ха!

— Тогда обещаю приставать, — он продолжает меня доводить.

Ему весело! А у меня с дыханием проблемы! Кислорода не хватает!

— Влад, если тебе сегодня не хотелось никуда идти, то мог бы просто отменить свидание.

— Мне хотелось, чтобы ты пришла ко мне, — твердо произносит он 

— Нет.

— Нет? — поднимает бровь.

— Нет! 

— То есть по доброй воле не пойдешь?!

— Даже не мечтай.

— Хорошо, тогда понесу.

— Очень смешно Швецов. Тебе положена премия за самую шикарную шутку года.

— Смейся, смейся, Ясь, — он, не торопясь, закатывает рукава. Потом небрежно расстёгивает пиджак и выходит из машины.

Я продолжаю сидеть, настороженно наблюдая за каждым его движением. 

Высокий, прямой, как натянутая струна, животная грация бьет через край, отключая какой-то рубильник в моей голове, отвечающий за адекватное повеление. На такого хочется смотреть, не отрываясь, жадно пожирая взглядом. Хочется касаться. Какое-то ненормальная, почти болезненная тяга почувствовать его на ощупь. Гладкость кожи, стальную твердость мышц. Настолько сильное желание, что ладони становятся влажными. Мне приходится вытирать их об юбку, заодно натягивая подол ниже, потому что его взгляд на моих голых коленках — это что-то за гранью возможного.

Влад распахивает дверцу машины и склоняется ко мне, снова оказавшись непростительно близко. Я не могу не смотреть на его губы. По-мужски красиво очерченные, наверное, мягкие, но в то же время твердые и вкусные. Стискиваю руки в замок, чтобы сдержать себя и не прикоснуться.

***

Влад прекрасно понимает, куда я смотрю. В ответ не менее жадно, потемневшим взглядом скользит по моему лицу:

— Сама пойдешь? — спрашивает тихо, с хищными перекатами на заднем плане, — или мне включать режим неандертальца и волоком тащить в свою пещеру?

О, разве ему не объясняли, что нельзя так разговаривать с женщинами? Что у них от такой грубости, в купе с хрипотцой происходит разжижение колен и всего, что выше. Это, я про мозги, если что. 

— Никуда я не….

Я даже не успела договорить, как все перевернулось с ног на голову. Вот я сижу в машине, а вот уже болтаюсь на плече у здоровенного, самонадеянного болвана, и только успеваю юбку ловить, чтобы не сверкать пятой точкой в соседние окна.

— Пусти меня! — в сердцах бью его по спине. 

Спина хорошая, крепкая, каждая фигурно вылепленная мышца напряжена. Хочется провести ладонью вдоль позвоночника, почувствовать каждый перекат, но нельзя.

— Нет.

— Влад, поставь меня немедленно!

Меня никогда в жизни не таскали вот так, на плече, по-хозяйски придавив лапищей. Это возмутительно! И вообще не по-человечески! И неправильно! … И есть в этот что-то такое, отчего кружится голова и томительно сжимается сердце.

— Не могу, — перехватывает меня поудобнее, — я после твоего визита в офис с пиццей, думать ни о чем не могу вообще. Как навязчивая идея. Куда не гляну — везде ты мерещишься.