Как-то слишком быстро получила мой запрос Вселенная. Я столько не просила, мне бы хватило легкого флирта, комплиментов, может, несколько поцелуев. Арданов классно целуется, не стоит, наверное, отказываться. Хотя, с другой стороны, вряд ли взрослый мужчина не будет настаивать на продолжении. Это в пятнадцать можно целоваться, не надеясь на секс.

— Постоим немного? — осматриваю лужайки, темный лес за домом.

Стоим какое-то время у крыльца. Дышу свежим морозным воздухом, он здесь будто в сто раз чище, чем в городе. Невозможно надышаться. Пьянею, но уже не из-за алкоголя в крови.

— Идем, пока не заболела, — руку кладет на талию, подталкивая к дому.

Ахмед заводит меня в дом. Помогает снять верхнюю одежду. Задерживает ладони на плечах чуть дольше положенного. Мое тело откликается мелкой дрожью, и, судя по тому, как начинает темнеть взгляд Ахмеда, реакция не осталась незамеченной. Между нами искрит, воздух становится тяжелым и густым. Волоски на коже поднимаются дыбом. Предвкушая поцелуй, в молчаливом призыве облизываю пересохшие губы.

Не поцеловал…

Гашу разочарованный вздох и иду за ним в гостиную. Увидев, что там горит нижний свет, вспоминаю, что он живет не один. А если бы кто-нибудь из сыновей вышел к нам? Хорошо, что хоть кто-то может сдерживать свои порывы.

— Я попросил домработницу накрыть нам стол в гостиной. Ты ведь не забыла, что я очень голоден? — негромко произносит, касаясь своим дыханием щеки. Закусываю губу, по телу бегут мурашки.

Арданов мог меня поцеловать, в доме никого нет. Не верю, что не хотел, я видела в его глазах желание. Соблазняет? Приручает? Видимо. Постепенно я расслабляюсь в его присутствии.

Подхожу к столу, Ахмед отодвигает мне стул. В моих прошлых отношениях не было галантных ухаживай. Все просто, как у большинства. Могу признаться, что мне нравятся «взрослые» ухаживания. В них есть лоск, красота, игра, азарт, а еще скрытая, будоражащая нервы страсть.

Алкоголь из моей крови не выветрился еще, но голова на удивление ясная. Обычно вечерами я не ем, но все так вкусно пахнет, что просыпается аппетит.

— Вино? — спрашивает Ахмед, берет в руки темную бутылку. Пока я раздумываю, он наполняет мой бокал. Себе в стакан наливает виски приблизительно на два пальца.

— За тебя, Марина, — поднимает стакан, делает глоток.

Пить я не собираюсь, тем более мешать алкоголь, но можно ведь только пригубить? Что я и делаю. Вино вкусное, терпкое, насыщенное, вяжет во рту. Сделав полглотка, отставляю бокал. Едим практически молча. Ахмед весь ужин не сводит с меня взгляд, который заставляет мое тело плавиться. Сложно оставаться холодной рядом с ним.

— Посидим у камина? — спрашивает, отложив в сторону приборы. Уже, наверное, очень поздно, но я соглашаюсь еще немного задержаться в гостях. Я не чувствую угрозы от Ахмеда, меня будоражат наши взгляды, меняющаяся атмосфера вокруг нас. Я словно застыла на краю скалы, вокруг неописуемой красоты пейзаж, но чтобы его увидеть, нужно сделать еще один шаг к краю, но страшно сорваться и погибнуть.

Камин самый настоящий, за защитным стеклом потрескивают поленья. Мы опускаемся в кресла рядом друг с другом, Ахмед включает фоном музыку. Так по-домашнему уютно. Хочется подтянуть ноги под себя, свернуться и, накрывшись пледом, смотреть на огонь.

— Расскажи, какой Ломакина Марина была в детстве? — спрашивает он, крутя в руках стакан. Мой бокал с вином стоит рядом на столике, но я не хочу больше пить.

Задумавшись над вопросом, улыбаюсь, вспоминая какие-то моменты из детства.

— В детстве Марина была непоседливой девчонкой, которая любила играть с мальчишками больше, чем с девчонками, — вижу, как бровь Ахмеда ползет вверх, а губы расплываются в улыбке. — В нашем дворе почти не было девочек моего возраста, приходилось играть с друзьями брата, которые были намного старше меня…