Открываю дверь, чуть не задев девицу, что курит тут вместе с подругой. Подхожу к умывальнику, включаю холодную воду, подставляю ладони, тело медленно начинает остывать. Девушки, докурив, выкинули окурки в унитаз, не забыв смыть. Остаюсь одна. Прикладываю холодные ладони к щекам, ко лбу. Убираю капли воды с лица салфеткой.

На душе неспокойно. Не стоило принимать вызов! Мне уже давно не восемнадцать и даже не двадцать пять. Я директор детского дома, такое поведение недопустимо. А если бы кто-нибудь снял наши танцы и выложил в интернет? Идеальный повод снять меня с должности. От этой мысли становится нехорошо. В наше время, когда каждый мнит себя блогером, такое поведение — риск. Поздно посыпать голову пеплом.

Выхожу из уборной, сталкиваюсь в коридоре с Ахмедом Ардановым. Изображать удивление нет смысла. Останавливаюсь в полуметре от него, ближе просто не могу заставить себя подойти.

— Здравствуй, Марина, — здоровается первым.

— Добрый вечер, Ахмед Зафарович, — кто бы знал, как тяжело удается изображать спокойствие.

— Марина Александровна, какой пример вы подаете своим подопечным? — тоже переходит на «вы». Опускает взгляд на мое платье. Сейчас оно кажется мне короче, чем было дома у зеркала. Хочется тут же схватить край и оттянуть юбку вниз, желательно до самых пят. Напоминаю себе, что гордые независимые женщины ведут себя уверенно.

— Мои подопечные сладко спят в своих кроватках и видят десятый сон, — стараюсь, чтобы в голосе не слышалось раскаивающихся, виноватых нот. Хватит того, что ближайший месяц я буду жить на пороховой бочке.

Как знала, что не нужно сегодня никуда идти!

— Они спят, а вот ваши враги — нет, — от его тихих интонаций по коже бегут мурашки.

— Вы о чем? — в висках стучит, к горлу подкатывает ком страха.

— Ваша вылазка в клуб, — демонстративно опускает взгляд на мои открытые в тонких чулках ноги, — снималась на камеру. Догадываетесь, кому это надо?

Внутри все леденеет. Меня вынудят уйти с занимаемой должности...

— Помоги! — не задумываясь. Я знаю, что он может решить любой вопрос, его возможности почти безграничны. Не могу бросить своих детей, подвести коллег. Мне кажется, от паники я начинаю задыхаться.

— Уже. Но сегодня ты уедешь со мной...

18. Глава 17

Марина

Открываю и закрываю рот, как выброшенная на сушу рыба. Обычно я не испытываю недостатка в словарном запасе, но тут, видимо, перегруженный от шока и коктейлей мозг не может справиться с поставленной перед ним задачей.

— За помощь я не расплачиваюсь натурой, — внутри жжет разочарование, от кого-кого, но от Арданова не ожидала.

— А я и не просил, — его верхняя губа чуть дергается вверх, обнажая край зубов в хищном оскале. — Принимаю натуру, — выделяет интонацией последнее слово и тут же продолжает: — только по взаимному желанию. Не пользуюсь ситуацией и не соблазняю пьяных женщин, — мне кажется, он веселится за мой счет.

— Я не пьяная, — гордо заявляю, безбожно при этом вру.

— А кто сказал, что речь о тебе? За помощь ты мне ничего не должна, Марина. Я хотел попросить тебя составить мне компанию за поздним ужином, — его бархатный голос с вкрадчивыми убаюкивающими нотками усыпляет мою бдительность, гипнотизирует, мне хочется согласиться.

Я привыкла во многом себе отказывать, сдерживать порывы и желания. Алкоголь в моей крови притупляет запреты, я готова поддаться своему желанию — провести этот вечер с Ахмедом. Зачем врать себе? Этот мужчина мне очень нравится. Он не может не нравиться. Вспоминаю, как старалась привлечь его внимание Оксана, и вновь чувствую, как грудь обжигает ревностью. Ничего ведь не случится, если мы вместе поужинаем?