— Аль, едем. Еще чудище Владу завозить, — в очередной раз торопит Аня. 

Я набираюсь смелости и завожу мотор, железный монстр послушно крадется по двору и выезжает на первую полосу. 

— Перестраивайся. Здесь можно и больше сорока ехать. 

— Ань, садись сама, — произношу сдавленно, не отрывая напряженного взгляда от впереди идущего автомобиля. 

— Не могу, если еще раз поймают с амбре, отец шкуру спустит. 

— Ну, тогда помолчи, ты меня только нервируешь. 

Я контролирую дыхание: равномерно и глубоко, — не так все и плохо, навыки не забыты. Ослабляю хватку на руле, расслабляю спину и позволяю себе заговорить:

— Кто такой Влад? 

— Влад, это Влад, — Комарова старшая отвечает без охоты. 

— У них любовь. Но Аня не признается ни себе, ни ему. 

— Так надо. Косарев он…  кобель. Проходили, хватит. С такими мужиками можно дружить, даже нужно, для поднятия самооценки. У дома припаркуйся, — указывает на многоэтажку и забирает из рук сестры собаку. — Вернусь через десять минут. Хочу предупредить, — одной рукой она придерживает дверь, второй вырывающуюся Булочку, — от сплетен появляются прыщи и целлюлит на жопе. 

Провожаем Аню взглядом. Комарова старшая оглядывается, грозит нам указательным пальцем и входит в арку. Не сговариваясь, я отстегиваю ремень безопасности и разворачиваюсь к заднему сиденью, а Саша пересаживается поближе. 

— Год шикарного мужика маринует. И не отказывает, но и не сближается, держит на расстоянии вытянутой руки. А, главное, никого к нему не подпускает, вот такая странная любовь. 

— А он? 

— Там тоже все запущенно. Цветочки, подарочки, совместные тусовки, вечерние звонки с проверкой дома она или нет. Влад все время в шаге от сестры, друзья воспринимают их как пару. Но, — она жмет плечами, — ты сама слышала: «мы друзья».

***

— Вижу по глазам, все кости мне перемыли, — Комарова занимает пассажирское сиденье. Кивком головы показывает «трогайся». — Чудище нужно забрать завтра, в понедельник утром у Влада самолет. 

— Вот видишь, какая крепкая дружба? — смеется Саша. — Какой еще мужик будет терпеть мою сестру, если только он не влюблен. Вот если бы тебе привезли собаку, страдающую расстройством желудка ранним субботним утром, чтобы ты сказала? 

Ответа от меня никто не ждал, сестры продолжили словесную перепалку. 

— Я повторяю, это не любовь. Азарт. Желание. Владу впервые кто-то отказал, и теперь он готов хоть стаю уличных собак поселить в квартире, лишь бы я его отблагодарила, — согнув пальцы изображает в воздухе кавычки. — Это я так завуалировала секс, Сорокина. Вот тут сверни, — нервный жест рукой указывает направление. — Поворачивай, чего ты ждешь? — после короткой встречи с «другом» раздражение Комаровой усилилось. 

— Я пропускаю мотоциклиста. 

— У тебя главная, это он должен уступить дорогу. Поворачивай, — настойчиво зудит над ухом. — Ты посмотри какой упрямый! Не пускай его, — она дотягивается до клаксона и несколько раз бьет кулаком.

— Ань, ты сумасшедшая? Я же могу сбить его или съехать на обочину! — сбрасываю скорость. 

Черный спортивный байк летит навстречу, заходит в резкий поворот и останавливается. Перекрывает дорогу.

Под визги Комаровых я бью по тормозам и не моргая, наблюдаю как сокращается расстояние между капотом внедорожника и мужчиной, надменно замершим в ожидании. 

 — Идиот! А потом еще говорят, что женщина за рулем хуже обезьяны с гранатой. Что ты машешь? — прикрикивает Аня и в ответ активно жестикулирует. — Нет, вы видели?

Уверена, что сквозь темное стекло шлема, байкер смотрит на меня. Да и куда ему смотреть как не водителя? Мужская ладонь с глухим ударом ложится на капот внедорожника — от неожиданности я дергаюсь всем телом, впиваясь пальцами в обмотку руля до побелевших костяшек. Байк тут же срывается с места, утробно рыча и набирая скорость.