— Я куплю другое нижнее белье, — всхлипывая, берусь сворачивать трусики аккуратными валиками и раскладывать, как и прежде, по цветам.

— Не в белье дело, Аль. Я не хочу больше быть с тобой. Я скоро превращусь в тебя, только в мужскую версию. Буду сортировать мусор, раз в год ездить к морю и дважды в неделю заниматься сексом, в пятницу, и, если повезет, то еще и в субботу, а в воскресенье ни-ни, утром же на работу. К тридцати пяти у нас будет трое детей, выходные на даче и утомительные беседы о планах на следующую неделю под чашку травяного чая. Все! — Рубанул ладонью воздух. — Собери мои вещи, я их заберу завтра, — это последнее, что я услышала, перед тем как оглушительно хлопнула входная дверь.

3. Глава 2

— Вить, не бросай трубку! — Я сижу на полу, у ног раскрыта сумка, а пальцы сжимают телефон. На первый звонок Витя грубо рыкнул: «Аля, я тебе все уже сказал. Нам больше не о чем разговаривать», — и сбросил вызов, а последующие отбивал, не утруждая себя болтовней.

Встав на четвереньки, я складываю содержимое сумки, раскатившееся по полу коридора, изредка окропляя косметику, блокнот для записей и салфетки крупными слезами. Действительно все?! Вот так в один момент взять и решить за себя и за другого человека. Я всегда думала, что расставание, оно другое. Оно не происходит в одну секунду. Для этого должны быть какие-то предпосылки, тревожные звоночки. Но их не было. Или я просто не замечала, существуя в своем выдуманном мирке, далеком от реальности. Если мы и ссорились, то лишь на почве моей работы и желания учиться в аспирантуре. Витя называл это блажью и глупой тратой денег, но продолжал поддерживать меня материально. Да что уж утаивать — содержал. На ставку лаборанта кафедры я не могу себе позволить закупить продуктов на пару недель, если, конечно, не собираюсь питаться исключительно капустой и картошкой.

Выровняв раскиданную в коридоре обувь, я вернулась в комнату. Створки шкафа распахнуты, под моими ногами скомканная мужская рубашка и ненавистные лекции четвертого курса в синих папках. И мне так и хочется пнуть их ногой. Но я перешагиваю, закрываю створки, привстаю на носочки, мои пальцы нащупывают пластиковую ручку чемодана... Разве так можно, взять и закончить шесть лет отношений? Шесть лет! Конечно, нет! Я заталкиваю чемодан вглубь, не разрешая себе думать о расставании. Это всего лишь эмоции, они схлынут, и Витя обязательно вернется, но, как оказалось, так думала только я.

— Алло, — просипела в трубку, принимая вызов, не глядя на имя звонившего. Мой мозг был настолько нагружен эмоциями, а тело многодневной усталостью, что я отключилась, свернувшись калачиком на не разобранном диване, как и была, в белье и блузе.

— Алька! — звонкий голос одной из сестер Комаровых усилил головную боль. — Мы с Саней встретили твоего Витьку. А это нормально, что он в обнимку с какой-то курицей и настойчиво сует свой язык ей в клюв?

— Какой курицей? — совершенно глупо переспрашиваю.

— С бабой, Аль. Размалеванной под вождя племени Хули, Папуа - Новой Гвинеи, — громкая музыка смешивается с голосом Ани. Комаровы — самые отвязные тусовщицы нашего потока. Их образ жизни не изменился после окончания университета, как и мой, впрочем.

— Что?

— Вот и я спрашиваю, какого племени, Балабаев сейчас лапает девку в трех столиках от нас?

А мои последующие вопросы все глупее:

— Ань, а это точно он?

— Точно-точно, — перекрикивает басы клубной музыки, — глянь сообщение.

Не сбрасывая вызов, открываю фото. Он. Мой Витя. Точно он! В белой футболке, что он надел, вернувшись домой. Его пальцы удерживают какую-то девушку за подбородок, а их губы в паре миллиметров друг от друга. Девушку я вижу впервые. Именно тот типаж, который всегда нравился Вите: тёмные длинные волосы, крупные черты лица, смелый макияж и уверенность в глазах. Он, даже будучи в отношениях, не стеснялся указать мне на ту или иную «красавицу», подмечая ее достоинства.