А эмоции… Оракул питался ими, как люди — пищей. Страх, ненависть, обида, злость, отчаяние — именно эти чувства поглощало Нечто, умеющее становиться лишь туманом или тьмой и приносящее с собой только холод.

Думаю, что нас троих Оракулу хватит на несколько лет вперёд.

— Линн… — прошептал Рым мне на ухо, и я, развернувшись, столкнулась с его ласковым, заботливым взглядом. — Я так боялся, что ты не сможешь вернуться.

— Всё в порядке, — еле слышно произнесла я. — Я справилась.

— Было очень страшно?

Я кивнула. Рым вздохнул и вновь прижал мою голову к груди.

— Мне тоже, Линн.

— А… что ты видел?

Это был глупый вопрос.

— Я перенёсся в ту ночь, когда погибла моя семья. Когда люди сожгли мою деревню.

— Мне жаль… — шепнула я, чувствуя, как замирает его сердце.

— Я не виню тебя, маленькая. Теперь я понимаю, что не все люди одинаковы.

Эх, Рым… Если бы ты знал… В тот момент я в который раз прокляла свою силу демиурга.

Но мои размышления прервал знакомый холодный голос, возвестивший на всю поляну:

— Дерзай.

Я не сразу поняла, что это и есть совет Оракула для Тора. Гном отошёл от камня, задумчиво почёсывая рыжеволосую голову, а Рым встал с земли и подтолкнул меня к Оракулу.

— Твоя очередь, Линн.

Сколько мыслей крутилось в голове… Целый вихрь! Что спросить? Что действительно важно? Как мне вернуться? Правильно ли я поступаю, направляясь в столицу? Что теперь делать с Рымом? Точнее… с моими к нему чувствами? А ведь они есть, это глупо отрицать. Рядом с ним мне становится настолько тепло, спокойно и хорошо, как… как… Нет, не нужно думать…

«Успокойся, девочка».

Этот голос в моей голове…

«Хранитель? Это ведь ты помог мне там, на Тропе?»

Несколько секунд он молчал.

«Да».

«Но… почему?»

«Ты предпочла бы сойти с ума?»

«Значит, я настолько слаба? Я не справилась бы с собственными воспоминаниями?»

В голове раздался странный горький вздох.

«Ты не слаба, девочка. Наоборот. Но всегда есть то, что сильнее. Даже самую крепкую сталь можно вновь расплавить, самый прочный камень — расколоть, а самого сильного и стойкого человека — сломать, как хрупкую веточку».

«Я могла сломаться? Хранитель, пожалуйста, ответь!»

Он выполнил мою просьбу.

«Да. Ты почти сломалась, Линн. Но не сейчас и не здесь. А давно».

Я прикрыла глаза. Как же ты прав, Хранитель… Но почему «почти»? Мне кажется, совсем…

«Поверь мне, ещё не совсем. Ещё есть надежда. Маленькая, но есть», — ответил он на мой невысказанный вопрос.

«Но почему ты помогаешь мне? Какая тебе разница, что со мной случится? Или со смертью демиурга Хранитель тоже умирает?»

«Нет».

«Тогда почему?»

Он молчал очень долго. Так долго, что мне показалось — не ответит.

«Из-за любви, Линн».

Я не успела ничего спросить в ответ — просто почувствовала, что Хранитель покинул мою голову, рассыпавшись несколькими снежинками у меня перед глазами и легко коснувшись ласковыми пальцами щеки.

Я сосредоточилась на светлеющей в полумраке поверхности Оракула и, выкинув из головы ненужные мысли, положила руки на камень.

Это было очень странное ощущение. Ощущение чего-то тёплого и будто пронизывающего меня насквозь, совсем как недавно это делал ледяной ветер Тропы. Камень словно сканировал меня. И я уже открыла рот, чтобы задать вопрос, как спокойный, холодный голос Оракула прогремел над головой… правда, потом оказалось, что слышала его только я.

— Ты можешь выбрать любую дорогу, но каждая из них что-либо изменит в твоей жизни и в жизнях тех, кого ты так неосторожно утянула за собой. Когда-то ты совершила ошибку — ты можешь исправить её, если поймёшь, что любовь стоит гораздо больше, чем жизнь. Иди, куда идёшь, девочка, но помни — за каждый свой шаг теперь ты будешь отвечать перед тем, кто наделил тебя