— Полиш…

Он попытался отвести руки девочки от её лица, но она только упрямо помотала головой.

— Пожалуйста, давай поговорим, — мальчик придвинулся ближе и осторожно обнял сестру. — Не надо так, маленькая.

И тут она вскинулась, выпрямилась и бросила на него злой, гневный взгляд.

— Перестань! Не смей называть меня так!

У Олега вытянулось лицо.

— Как?

— Я уже давно не маленькая! Мне тринадцать, как и тебе! И вообще, это я! Я, я тебя старше!

— Полиш… — он дотронулся кончиками пальцев до щеки девочки, но она вновь помотала головой.

— Прекрати позорить меня! Надо мной все смеются… Сколько можно! Я уже давно не маленькая!!

Олег вздрогнул, как от удара.

— Позорить? Я тебя позорю тем, что называю… маленькой?

— Да! Эти… наши… все начинают хихикать! А потом, когда ты не слышишь, издеваются надо мной, подкалывают, прозвища ехидные придумывают!

— Так ты… из-за этого?.. — удивлённо прошептал мальчик. — А я всё думал, что тебя так расстроило… Значит, я тебя позорю тем, что называю маленькой…

Увидев лицо брата, девочка насторожилась.

— Олег?.. Ты что?

— Я никогда не думал, что услышу такое от тебя, — сказал он с какой-то непонятной горечью. — Какая разница, что подумают они, когда у нас есть мы? Значит, их слова тебе дороже… — Олег усмехнулся. — Как же так, малень… То есть, Полина…

И он, внезапно побледнев, резко вскочил на ноги и побежал прочь. А девочка, словно только что осознав всю глупость собственного поступка, кинулась за братом.

— Олежка!..

В этот раз она догнала его, обняв маленькими ручками, прижавшись к спине кудрявой головой.

— Прости… Олежка… Я такая глупая! Я всё поняла… Пожалуйста, прости… Я сделала тебе больно?

Он осторожно разжал её руки и обернулся. Взял лицо сестры в ладони и серьёзно сказал:

— Очень.

— Прости… — выдохнула девочка, с тревогой вглядываясь в огорчённые глаза. — Пожалуйста, прости. Я так глупо и эгоистично поступила. Не обижайся на меня, Олежка. И… называй, как хочешь, хоть выдрой!

Он слабо улыбнулся.

— Выдрой?

— Да! Только не обижайся и прости. Мы с тобой имеем право называть друг друга как угодно, а все остальные пусть катятся со своими претензиями и шутками к чёрту на куличики.

Мальчик улыбнулся чуть шире и, наклонившись, чмокнул сестру в нос, прошептав:

— Маленькая…

— Прощаешь? Олежка?

— Конечно, сестрёнка.

Я улыбнулась, глядя на них. Щёки у меня уже давно были мокрыми, я вспоминала эмоции, охватившие меня в тот момент… А ещё я помнила, как на следующий день Олег по-мужски разобрался со всеми моими обидчиками. Грубо и радикально, но действенно.

А потом тьма вновь поглотила меня, умчав прочь от того, что осталось далеко в моём прошлом.

.

Я всё время подсознательно ждала, что Оракул покажет мне то самое воспоминание. Воспоминание о том вечере, после которого я фактически перестала существовать как личность, разбившись на сотню осколков, которые удалось склеить только Игорю, но лишь спустя шесть лет, да и то не до конца.

Тяжело осознавать, что именно твоя ошибка — точнее, даже две ошибки, — привели к гибели близкого человека. Это было настолько тяжело, что я потом полгода лежала в больнице. Это было так трудно и мучительно, что я приобрела для себя несколько хронических болезней и лишилась возможности иметь детей в будущем. Диагноз «эндокринное бесплодие» был поставлен мне ещё до знакомства с Игорем.

Но всё это до сих пор кажется мне слишком незначительным наказанием по сравнению с тем, что я сделала.

Когда тьма расступилась, я не удивилась, увидев ту самую картинку, которая вот уже десять лет преследует меня в кошмарах.