Разрываю поцелуй, призывно подставляя шею. Мерзавец ведётся, с рыком скользит по нежной коже, прикусывая её губами, а я тем временем пробегаю глазами по  окружающим нас предметам. 

– Так и знал, что ты тоже хочешь! Ты всегда дразнила меня, сучка! Дразнила и сбегала к брату, – шипел он приглушённо. – И сегодня с меня глаз не спускала. Думал, я не замечаю? 

Настольный светильник мне не поднять одной рукой, по крайней мере незаметно. А больше ничего. Наглые пальцы забираются мне под юбку, намереваясь стащить  трусики. По спине проносится холодная волна страха. В полном отчаянии хватаюсь за торчащие из канцелярского стакана ножницы, разжимаю полотна и со всей силы, на которую только способна, бью в затвердевшее от напряжения плечо.

– Сука! 

Виталий дёргается в сторону с громким воплем. Зажимает кровоточащую рану, шокировано хлопая глазами. Понимаю, что нужно бежать, пока мне не свернули шею, но даже с места пошевелиться не могу. Ужас от осознания произошедшего сковывает мышцы железными оковами, впивается в горло колючей проволокой. Ножницы выпадают из рук. Звук от падения приводит в чувства. Вздрагиваю и срываюсь с места, прямиком к двери. 

– Стоять! – шипит Виталий и подрывается следом.

Осталось лишь пара шагов и я дотянусь до ручки двери, вырвусь в коридор. Меня опережают снаружи. Дверь открывается и в комнату стремительным шагом врывается Даниил.

Медовые глаза метают молнии, пока он оценивает обстановку. Хватает мою руку и притягивает к себе, закрывая от старшего брата. Не сложно догадаться, что именно тут происходило. Я растрёпана, платье скошено и помято, а моё бешеное дыхание смешанное с бесконтрольными всхлипами, кричит о случившемся гораздо громче любых действий.

– Что с рукой? – спрашивает холодно, поворачивая мою ладонь кверху.

Непроизвольно дергаюсь, пытаясь высвободиться. Не позволяет, крепче сжимает пальцы. Рассматривает рваный порез, который, по всей видимости, я нанесла себе во время удара. Даже не почувствовала боли.

– Твоя бешеная шлюшка мне плечо проткнула, – рявкает Виталий.

Глаза Даниила гневно сужаются, когда он поворачивается  к брату, в них плещется звериная ярость.

– Выйди, – приказывает мне. Холодно и безапелляционно.

Он ещё смеет злиться? Его брат пытался трахнуть меня в доме матери, как последнюю шлюху! Бросаю в ответ не менее холодный взгляд и выскакиваю в коридор. Рана на ладони кровоточит, я лишь сейчас начинаю ощущать запоздалую боль. Зажимаю руку и чувствую, как меня начинает колотить. Порез расплывается – слёзы застилают глаза. На меня медленно накатывает истерика. Бегу в конец коридора, сдерживаю всхлипы и запираюсь в уборной.

Подставляю руку под холодную воду и даю волю слезам. Прозрачная струя на миг окрашивается алым цветом и вновь обретает кристальную чистоту. Ладонь неприятно щиплет. Поверить не могу, что я оказалась способна ранить человека.

«Твоя бешеная шлюшка...» – возмущенный гневный возглас Виталия пронёсся в памяти, больно ударяя в грудь.

Почему Даниил сказал? Я смахиваю слёзы со щёк, стараясь справится с эмоциями. Не выходит. Ещё вчера считала, что унизить меня больше, чем я уже унижена просто невозможно. Ошибалась. Если бы не подвернувшиеся под руку ножницы, эта поездка могла обернуться для меня катастрофой.

Дверь уборной тихо щёлкает. Оказывается, я даже не позаботилась её закрыть. Испуганно устремляю взгляд в зеркало над раковиной и немного успокаиваюсь. Меня с головы до ног осматривают обеспокоенные светло-карие глаза Даниила. 

Он неторопливо проходит внутрь, сужая и без того небольшое пространство уборной до размеров спичечного коробка, забирая кислород. Делаю глубокий вздох, невольно привлекая внимание к своей груди. Дэн сжимает челюсти и подходит вплотную. В руках небольшой пластиковый чемоданчик – аптечка. Ставит его на полку. Выключив воду, небрежно срывает с вешалки чистое полотенце и осторожно заворачивает в него мою кисть.