Господи...

– Скорейшего ей выздоровления, – искренне желаю я.

Даниил полностью поворачивается ко мне, глядя как на умалишённую.

– Диана, ты медик, – холодно цедит он. – И тебе прекрасно известно, на какой стадии диагностируют этот вид рака, и каковы шансы на выздоровление.

– Мне жаль. – Опускаю взгляд.

– Это лишнее. – В его низком голосе слышится ирония и едва уловимая боль. – Ты находишься здесь не по моей прихоти. Этого хочет мать. Она довольно долгое время винила себя в нашем расставании, но сказала об этом лишь когда узнала о болезни. Теперь уже поздно вдаваться в подробности тех дней и разуверять её, поэтому просто сыграй свою роль достойно и забудем об этом. Не вздумай пытаться очистить совесть и рассказать ей хоть какие-то подробности о которых она не знает. Пусть моя мать умрёт спокойно, без лишнего груза вины.

– Так трудно поверить, что я взаправду могу проявить сочувствие? – не сдерживаюсь от обиды.

Его взгляд стал острым, как лезвие ножа. Дэн подходит близко, приподнимая мой подбородок, и с небрежной ухмылкой произносит:

– Почему же – можешь. Только кто тебя об этом просит? – Большим пальцем он проводит по моей нижней губе, надавливает в центр и шумно втягивает воздух. – От тебя мне нужно совершенно другое.

– Ты теперь каждый раз будешь напоминать мне о том, какая я бесстыжая шлюшка? – вырываюсь из его рук и отстраняюсь.

В ответ летит очередной ядовитый смешок.

– Дэн! – на первый этаж спускается Виталий, прерывая нашу перепалку.

Старший брат Даниила практически не изменился, разве что поменял причёску – волосы на порядок длиннее.  Высокий, поджарый, с пронзительным взглядом светло-карих, в точности как у брата, глаз. За несколько секунд преодолевает лестницу и подходит к нам.

– Диана, – тянет он, прищурившись. 

Узнает бывшую подружку Даниила, более того, моё присутствие его не удивляет. Он нехотя пожимает брату руку, и практически сразу возвращает зрительный контакт мне. Глазами смотрит так, словно ощупывает эксклюзивный товар на рынке. Спина покрывается мурашками.

– Ты меня искал, – напоминает Дэн прохладно.

Видимо отношения между братьями за прошедшие шесть лет так и не потеплели. Даже гибель отца не сплотила мужчин. Чувствую, как воздух в помещении становится на несколько градусов холоднее от их колючих взглядов. 

– Искал. Я бы хотел поговорить с тобой наедине, если твоя девушка, – выделяет это слово, – не против.

Мурашки на спине становятся колючими. Что Виталию известно о нашей связи с его братом?

– Это касается матери?

– Нет.

– Тогда поговорим позже, – отказывает Даниил и обращается ко мне. – Выйдем на свежий воздух.

Не успеваю даже кивнуть, как меня уже берут под руку и уводят из-под пристального, чересчур наглого взгляда Виталия. 

Мы оказываемся на улице. Дэн ведёт меня по вымощенной дорожке к беседке, и отпускает только когда мы останавливаемся под крышей. Молчит, задумчиво глядя вдоль стриженных кустов. Напряжённая поза выдаёт его раздражение. Если я только что считала, что отношения между братьями не потеплели, то теперь вижу – они едва выносят друг друга. Вопросов не задаю, чтобы не нарваться на очередные грубости. Отворачиваюсь и ухожу в свои мысли. Думаю о сыне. Это самая долгая наша разлука, не считая одной недели два года назад, которую я провела в больнице. Всё остальное время мы были вместе. Я оставляла Мишу с няней только днём. И впервые за долгое время не я готовила своего малыша ко сну. Перед уходом, мне пришлось долго убеждать сына, что в моем отъезде действительно есть большая необходимость, что он неизбежен. Но, тем не менее, оставлять своего ребёнка в доме мужа, мне не хотелось самой.