– Ну, ничего! – не унывала подруга. – Окружение у него отличное, глядишь, и нам кто-то подойдёт. Ты главное – смотри в оба, не пропусти!

Я Лерочкины слова слушала в пол-уха. У меня заботы были посерьёзнее, чем искать избранника. В моём понимании мужчина рядом – это по любви, а любовь я себе как бы позволить не могла. Не сейчас. А все отношения по расчёту я считала неправильными. Сказывалось очень правильное воспитание.

Но, как говорят, судьбу не выбирают. А то, что происходит с нами – это череда закономерностей, которые нам только кажутся случайностями.

Ты ничего не ждёшь. Живёшь себе спокойно, работаешь, покрываешься плесенью рутины, и тут приходит очень звонкое слово «вдруг». Дзынь! – и мир переворачивается, меняется, чтобы никогда больше не стать прежним.

Он свалился как снег на голову. Ну, как бы для зимы – вполне нормальное явление, но это не просто снежинки с неба падают, а летит тебе в лоб туго скатанный снежок, и нет никакой возможности увернуться.

– Добрый день, Юлия, – произносит мужчина, что смотрит на меня пристально и благожелательно, – Богдан Артёмович у себя?

Я забываю, как дышать. У меня вообще в голове пусто и оглушающий звон, что выбил напрочь мысли и деловитость. Во мне только чувства – обострённые, жаркие, хаотичные. Я могу только рот беззвучно разевать и смотреть на него, не отрываясь.

Это же Вересов! Вересов! Тот самый!

Я давно себя не ощущала настолько живой. Да и вообще не подозревала, что способна на такие сильные эмоции.

Ответить ему не смогла, а поэтому только кивнула и попыталась сглотнуть. В горле – пустошь, как после ядерного взрыва.

– Замечательно, – улыбнулся Вересов мне так, что я чуть в обморок не грохнулась, и схватился за дверную ручку.

Что я наделала?! Островский же с меня шкуру снимет и на голову напялит, как ночной колпак! Он же сказал не беспокоить и что его ни для кого нет, а я… совсем с ума сошла!

Но возразить или закрыть грудью вход я не успела: Вересов решительно потянул дверь на себя, а я, как загипнотизированная змея, поплелась вслед за ним на полусогнутых ногах. Молча. Дар речи ко мне так и не вернулся.

Господи, я такая идиотка временами… Но, не каждый же день подобное случается? Я ведь тоже не идеал? И у таких, как я, тоже есть слабости. Небольшие и немного, но имеются.

Одна из таких слабостей сейчас уверенно входила в кабинет Островского, а я стояла на пороге и не могла ни слова из себя выдавить. Всё когда-то случается впервые.

Со мной творилось нечто неимоверное. Не могла понять, кто я и где и что здесь делаю. Потерялась, отъехала буквально. У меня хватало сил только пялиться в спину Вересову, любоваться разворотом его плеч, разглядывать небрежную причёску. Ниже глаза я опускать не посмела, потому что не знала, смогу ли себя контролировать.

– Надо поговорить, – услышала я его бархатный голос и вздрогнула.

Увы, это не ко мне он обращался, а к Островскому. Мне снова досталась его улыбка, а потом он аккуратно потеснил меня и закрыл перед носом дверь.

Не знаю, сколько я простояла, как застывшее изваяние. Да это слишком приличное определение – торчала истуканом. Каменная баба в стазисе, у которой даже мозг высох.

Юра Вересов. Здесь. Сейчас. С ума сойти. Сдвинуться по фазе. Слететь с катушек… Впрочем, именно это я благополучно совершила – почти свихнулась от неожиданности.

Я наконец-то смогла нормально дышать. Затем выпила водички. Горло промочила. Кажется, вода помогла: я хоть здраво мыслить начала. И пока Вересов торчал в кабинете Островского, я проговаривала аффирмации, которыми настраивала себя на то, что этот мужчина – такой же, как все. А я очень мудрая и бесстрастная личная помощница. Профессионал, умеющий с достоинством выходить из любых критических ситуаций.