‒ Девчонки, ну хватит вам! ‒ не выдержала Саша, развернулась, повесила на спинку стула рюкзак, сообщила почти обрадованно: ‒ Вон препод уже пришёл. ‒ И тоже открыла тетрадь.

Последние пары у них не совпадали, поэтому и домой отправились не вместе, но, может, и к лучшему, иначе бы Дина с Варей опять принялись подкалывать друг друга и пикироваться, и уж тогда точно ‒ до ссоры.

Когда переходили через дорогу, услышали автомобильный гудок. Знакомая машина подкатила к тротуару, передняя дверь распахнулась.

‒ Саша, добрый день! ‒ произнёс Герман, не выходя из салона, а Варе просто кивнул мимоходом, скользнув равнодушным взглядом. ‒ Ты получила мой букет?

‒ Да, ‒ спокойно ответила Саша, добавила вежливое: ‒ Спасибо. ‒ И не сдержала недоуменного и даже немного осуждающего вопроса: ‒ Неужели вы приехали только затем, чтоб об этом спросить?

‒ Не совсем, ‒ возразил Герман. ‒ У меня тут магазин недалеко. Я здесь частенько проезжаю. Хотя, ‒ внезапно он передумал, признался честно: ‒ да! ‒ И улыбнулся.  

Насколько же очаровательной была у него улыбка. Мягкая, светлая, искренняя. По крайней мере, казалась искренней, потому что отражалась в глазах. Не отреагировать на неё трудно, трудно не улыбнуться в ответ или хотя бы проникнуться, размякнув хоть немного от её лучистого тёплого сияния.

‒ Увидеться с тобой я тоже рассчитывал, ‒ продолжил Герман. ‒ И, если ты согласишься, ‒ она сделал паузу, специально, чтобы Саша успела предположить и ошибиться, ‒ подвезти до дома.

‒ Я с Варей, ‒ напомнила она, а Герман невозмутимо развёл руками.

‒ Так разве места на всех не хватит? Садитесь.

Очень хотелось отказаться, но вроде бы не было для этого уважительных причин.

‒ Ну, чего вы? ‒ поинтересовался Герман. Теперь его улыбка стала чуть ироничной, как бы спрашивающей: «Неужели боитесь?»

Саша тихонько хмыкнула, принимая негласный вызов. Хотя глупо, конечно, вот так вестись на детскую подначку, а разумное осознание как обычно приходит с задержкой ‒ нет ничего предосудительного в отказе, даже если не находишь для него убедительных вежливых объяснений, даже если он на уровне «просто не хочется, и всё».

Подъехали к дому, и Саша снова предположила, Герман, как вчера вечером, попытается её задержать, уговорить на свидание, а он только широко улыбнулся, опять салютнул на прощание. Она так и не разобралась толком, какое испытала чувство: облегчение или разочарование? Неужели второе тоже? А дома, ещё и не вошли как следует, но уже наткнулись на корзину с розами. Варя застыла над ними.

‒ Интересно, а что он дальше придумает?

‒ Ты думаешь, будет и дальше?

‒ Ну, он же сам сказал, что специально прикатил к универу. Ради тебя. Подвёз.

‒ Не совсем специально, ‒ поправила Саша. ‒ И ведь просто подвёз и всё.

‒ Ну, вообще-то, ‒ многозначительно начала Варя, ‒ лично я бы к нему в машину и садиться не стала, сказала бы: «Спасибо, но я лучше своим ходом». Если бы ни на что не рассчитывала.

‒ А я как раз и не рассчитываю, ‒ торопливо заверила Саша, ‒ просто не сообразила сразу. И, ты же знаешь, у меня Костя есть.

‒ Знаю, ‒ подтвердила подруга. ‒ Но… ‒ она неуверенно замялась, ‒ я, может, ошибаюсь, но правда, выглядит немного, ну-у… странно. Что ты вот так сразу резко про Костика вспоминаешь. Будто пугаешься и прячешься за него.

‒ Чего пугаюсь?

‒ Своих мыслей. Или чувств. Словно ты тоже к Герману неравнодушна, но признаться в этом не хочешь. Даже себе.

Саша не стала восклицать: «Да ты что? Нет! Ничего подобного! Бред!», вздохнула, пробормотала растерянно:

‒ Я просто… просто не понимаю, как относится. К такому.