Дерзко. Молодец. Наблюдать за ее воркованиями с братом я не смогу, зная его кобелиную натуру. Это для медсестрички все будет игрой, а тот-то сразу закажет новые простыни из нежнейшего шелка. Кого угодно пусть сжигает, а эту девочку ему не отдам.

— Куриный бульон хочу. С сухариками, — говорю я, снова укладываясь на подушку.

На секунду медсестричка открывает рот, потом смягчается, переварив услышанное, и кивает, подав мне пульт.

— Посмотри пока телевизор.

Привычные для нее вещи в корне разнятся с моими рефлексами. Мне бы сейчас Римму проучить, а я таращусь в ящик. Глеб — полный кретин. Эта девочка заслуживает, чтобы ее на руках носили. Уже через полчаса возвращается с подносом и начинает кормить меня с ложки.

— Я не маленький, — ворчу от неловкости, потягивая вкусный бульон. — Повар Адель научился готовить?

Медсестричка скромно улыбается, зачерпнув еще.

— Это я готовила.

Вздергиваю бровь. Какие еще таланты скрываются в тебе, крошка?

— Готовишь ты лучше, чем лечишь.

— С дядей Наилем мне не сравниться. Его ресторан теперь мой любимый. Может, пообедаем у него, когда ты поправишься?

— Если будет время, — отвечаю я, понимая, что нельзя подпускать ее близко к себе. Достаточно того, в чем я признался. Она не должна думать о «нас», потому что «нас» нет и не будет. — Дай ложку! — Забираю у нее поднос и продолжаю есть самостоятельно.

Медсестричку это обижает. Помочь же хотела. Вот только я, к счастью, не из тех, для кого болезнь — целая трагедия. Тошнит от сюсюканья.

Вошедший в комнату брат отвлекает меня от обеда. Не интересуясь моим здоровьем, велит медсестричке выйти:

— Настя, оставь нас на пять минут. Иди чайку попей.

Девочка теряется. Смотрит на меня, ожидая заступничества, но я киваю.

Как только за ней закрывается дверь, брат швыряет мне паспорт.

— В твоей помойной квартирке нашел. Ничего не хочешь объяснить?

Открываю документ и с сожалением признаю, что ввяз по маковку.

— Ты уже сам все знаешь, — вздыхаю, хмурясь.

— Да. Зовут ее не Настя. А Ася. Причем, это ее полное имя. И с нашим Глебом она путалась последние полгода. Ты нарочно ее в семью притащил?

— Адель ее заказала.

— А ты сжалился, потому что она тебе нашу матушку напомнила?

— Помнишь, на твоей Днюхе к нам «скорая» ошибочно приехала? Так вот, медсестра, которую ты принял за стриптизершу, наша Настя. Она в тот день, быть может, мне жизнь спасла. После того как Ермакова предала меня, а ты не соизволил вовремя из-за решетки вытащить.

— Да мне чихать, кто она! Меня тревожит, что ты голову потерял. Не смог убить из чувства долга? Хорошо! Адель под нос зачем ее подсунул? Ты вообще соображаешь, что творишь?! Сестра тебя на ленточки порежет, когда узнает. Это всего лишь вопрос времени.

— Будешь держать язык за зубами — узнает, когда время придет.

Брат кривит губы, злясь.

— Ты думал, как наш зятек отреагирует на нее?

— Надеюсь, обоссытся от радости.

— Камиль, это не шутки! Отправляй свою докторшу подальше отсюда.

— Иначе что? — шиплю я. — Договаривай.

— Адель обо всем узнает. Сам ей расскажу. Постараюсь выгородить тебя.

— Она убьет девчонку.

— Ну и пусть. Тебе какое дело? Ты ей ничего не должен! — рыкает он. — Не губи себя за чужие ошибки, брат. Я опрашивал ее, узнавал подробности нападения на вас. Знаешь, что она сказала? Что умоляла киллера отпустить ее, потому что она не имеет к тебе никакого отношения! Запомни, когда снова станет горячо, она тебя в пекло бросит, а сама спасется. Это обычная смазливая дешевка, ловко подстраивающаяся под ситуации и людей. Не позволяй ей манипулировать тобой. Пожалеешь. — Брат делает паузу умерить пыл и добавляет: — Поправляйся.