Илья положил руки на рояль, уперся в них лбом и замер. Он так и не смог извлечь ни одного звука из инструмента. Но соната звучала у него в голове похоронным лунным маршем.

В клубе гремела музыка, у барной стойки толпился народ – не пробиться, а девчонка, тесно прижимавшаяся к Ване, хотела коктейль.

Девчонка пришла с Эдиком-мажором, потом Эдик куда-то исчез, а длинноногая прилипла к Ване. Он в принципе был не против присмотреть, но она начала приставать. При всей свободе взглядов на жизнь Ваня Тобольцев все же был не готов иметь общих девчонок с приятелями. Либо ты с ним, либо со мной. А вот угостить коктейлем – это пожалуйста.

– Какой тебе? – прокричал он на ухо.

– Секс на пляже! Если ты не хочешь на дальнем диванчике в углу!

Он не хотел. Ни на диванчике, ни с этой девчонкой. Перед глазами на секунду возникло лицо в сияющем облаке, и он вспомнил голос: «Меня зовут Майя Михайловна Королёва».

Кто-то пихнул Ваню в бок, и он вздрогнул, увидел перед собой ожидающее лицо бармена, заказал один «Секс на пляже» и одну «Маргариту».

Вот сейчас угостит девчонку, дождется Эдика и передаст ее приятелю. Никаких диванчиков. Майя Михайловна Королёва была бы недовольна, если бы Ваня на них согласился. Как у умника могла быть такая мама? И чего он, кстати, звонил? Как можно потерять пса, который от старости лет бегает не быстрее черепахи? Что-то еще умник такое сказал, непонятное, что-то…

Но тут подошел Эдик, и Ваня переключился на приятеля. Эдик был загадочен и доволен.

– О, милый, – улыбнулась длинноногая, потягивая коктейль, – а мы тут развлекаемся.

– Я могу прибавить градус.

– У тебя есть? – заблестели ее глаза.

– Да.

– Хочу конфетку.

– Пойдем, – и, подхватив девушку за талию, Эдик повел ее в другой зал. – Ты с нами? – обратился он к Ване.

– Нет, – ответил тот.

– Зря, попробуй. Кайф для настоящего отдыха.

– Я не знал, что у тебя такой отдых.

– То, что для других отдых, для меня работа, – чуть кривовато усмехнулся он.

– Ты хочешь сказать…

– Я ничего не говорю, я спрашиваю: ты с нами? Для своих скидки.

– Я здесь, – твердо ответит Ваня.

– Ну бывай, – ухмыльнулся Эдик.

Ваня проводил парочку взглядом и залпом допил коктейль. Нет, Ваня не раз сталкивался с предложением кайфануть, и в клубах этой дряни было достаточно. Есть желание – найдешь. Но чтобы такими вещами занимался твой друг…

Если и было в жизни Тобольцева еще одно табу помимо общих девчонок, так это наркотики. Ваня рано начал курить, курил много, спиртное познал еще подростком, в старшей школе увлекся энергетиками, что доводило отца до исступления, потом понял – это яд, и перестал их покупать. Но во время праздников и вечеринок не отказывал себе в коктейлях, пиве и прочих радостях жизни. Любил клубы, музыку, девчонок. Девственность он тоже потерял рано – еще в школе. Ваня любил свободу во многих ее проявлениях, но на наркотики было табу. Потому что во время учебы в последнем классе на его руках от передоза умер одноклассник. Это событие раз и навсегда закрыло для Вани тему наркотиков. Самое сильное потрясение юности. Он тогда спать не мог, перед глазами все время стояло лицо ушедшего Мишки. Минуту назад был и больше нет. Был и нет… Так, стоп. Что там сказал умник? Сатурна больше нет. И вспомнилась фраза, которая все время ускользала. Убежал туда, откуда не возвращаются.

Твою ж… Так вот почему он звонил!

Ваню моментально обдало жаром, как будто он вошел в сильно натопленную сауну.

Дурак! Какой же он дурак! Сатурна больше нет! И умник там наверняка вешается один. Пусть у Вани никогда не было собаки, это ничего не значило. Он понял все. Потому что всю жизнь он мечтал о собаке и знал, что однажды обязательно заведет себе четвероногого друга. Именно друга, никак иначе.