Но ведь он так красиво говорил и обещал... невозможно было в него не влюбиться. Тем более в таком юном возрасте. Его слова словно мед лились из уст, обволакивали уши, порабощали душу. Я растворилась в нем полностью.

Юношеский максимализм твердил мне...

Это навсегда, это навеки. И как же больно разочаровываться. Невыносимо просто.

Словно бесконечно долго падать в бездонную пропасть.

В ней нет солнца. В ней одна непроглядная тьма.

А случилось ровно так, как и сказал отец. Как только мы с Володей переехали, я забеременела и об учебе конечно же пришлось забыть.

Не сразу, нет. Я нашла архитектурный вуз. Смогла поступить, но Володе это не нравилось.

С каждым днём он все сильнее злился, на пустом месте заводил ссору, ревновал. Говорил, что беспокоиться о нас. Обо мне и малыше у меня в животе.

А затем появилась Соня и все перевернулось на сто восемьдесят градусов. Володя сказал, что женщина не должна работать и я по дурости своей согласилась.

Не хотела ему перечить.

Какая же я глупая была.

— Мааам... — слышу голос дочери и выныриваю из собственных воспоминаний. — А чего дома свет горит? Ты же сказала, что никого нет...

Мы с Соней вышли из такси и сейчас в оба глаза смотрели в наше окно.

А тем временем дома нас уже поджидал сюрприз.

Первые звоночки к предстоящей буре...

7. Глава 7

— О, явилась не запылилась, — слышу знакомый ворчливый голос, когда прохожу в квартиру. — Где вы так долго ходили?!

— И вам не хворать, Маргарита Степановна, — отвечаю почти ровно, стараясь держать себя в руках.

Как и предполагалось дверь была открыта. Дома кто-то был... и безусловно этот кто-то имел ключи.

Вариантов было уйма. Одна картинка сменялась другой. От самых ужасающих до обыкновенно-случайных по типу того, что в спешке Володя забыл закрывать дверь.

Но все оказалось гораздо проще. К нам пожаловала моя "любимая" свекровь...

Отчего-то именно сегодня ей заблагорассудилось наведаться к нам. Остаётся только надеяться, что ничего кроме банального желания повидать свою внучку у нее не имелось.

Однако ее недовольный вид и виднеющийся издали дорожный чемодан свидетельствовали о глобальных переменах.

— Что здесь происходит? — говорю я, проходя в зал.

Дочка ничего не понимая несётся мыть руки, я же оглядываюсь по сторонам с ужасом отмечая что моих картин, которые висели у нас в гостиной больше нет.

Да и в целом половину квартиры будто снесли.

На лице свекрови жуткое самодовольство. Она складывает обе руки на груди.

— Я приехала навести порядок, — отвечает, задрав нос. — Грязь кругом. За домом совершенно не следишь. Впрочем, оно и понятно. Корни то какие, —свекровь фыркает. —У нас то в роду аристократы, учёные и профессора. Династия. Все время удивлялась как Володя мог на тебя посмотреть. Что в тебе такого? Ни образования, ни манер, ни чувства стиля. Что уже говорить о грации. Какой ты можешь пример подавать дочери? Посмотри на себя, — она окидывает меня презрительным взглядом. — Нормальные женщины носят платья. А что у тебя... Потертые джинсы и растянутая футболка? Разве так можно привлекать своего мужа? Радовать его глаз?

Злость моментально затапливает все нутро, подталкивая ответить всеми нецензурными словами, имеющимися в запасе.

За все года, прожитые с Володей, я никогда ей не перечила. Всегда старалась сгладить углы при любом разладе, угодить, понравится. Делала все, что она говорит. Мне казалось я поступаю правильно.

Но сейчас это выходит за все видимые и невидимые грани!

Лишь напоминание о том, что дома находится дочка и может все услышать сдерживает меня от опрометчивых поступков.