Подкрался к тому месту, где прятались Арина и Маша, и громко так сказал:

- Уряд позабыли?! Розог давно не нюхали?! – и уставился во все глаза, видя, как девчонки испугались, будто страхом их наслаждался, паскудыш.

- Аринка, тикаем! – скомандовала Марья, и рыжая подскочила, развернулась бежать, да не вышло….

Косища ее золотая от быстрого поворота по ветру легла, а кончик-то возьми и застрянь между двух плашек заборных. Да так крепко прищемился, что ни туда, ни сюда.  Марья новой подруги не бросила, а принялась выпутывать косяной конец из заборца – ничего не вышло. Фаддей, видя такую муку, только похохатывал.

- Что, радостно тебе, братец? – выплюнула зло Машка, все пытаясь вызволить Аришу.

- А то нет? – Фаддей взглянул на Арину, и улыбка сползла с его лица, будто шкура со змеи.

Девушка уже не пыталась вырваться из путов своих волосяных, а смотрела прямо на боярича и взгляд ее поначалу ясный, стал темнеть. Ариша поняла вдруг, что перед ней никто иной, как змей – равнодушный и коварный. Фаддеевы глаза подсказали – в них странная радость плескалась от того, что Аришка попалась. А уж когда боярич заметил Аринкино внимание, так улыбаться перестал и еще более стал похож на змею.  Нет, не ужика безобидного, а самого что ни на есть гадючьего гада.

Возня эдакая привлекла внимание ехидного Дёмки и Шумского. Боярич-то сразу перестал мечами махать, да и ринулся к застрявшей Аринке. Шумской поглядел немного, и тоже подался вслед за товарищем.

- Экая птаха-то попалась, – глумился Демьян. – Фадя, и как ты споймал? Во повезло. Арина Игнатовна, ну теперь не обессудь – виру* с тебя стребую.  Раз – то, что посмела в ратный круг влезть, два – что попалась так постыдно.

- И что же ты стребуешь, боярич? – Аринке-то деваться некуда, вон она косища натянулась как веревье, и не пускает.

- Ох, да разве так сходу скажешь, а? Подумать надоть, – мучил, окаянный, девушку. – Что, крепко прилипла, букашка рыжая?

И вроде слова неприятные говорил, глумился, а в голосе тепло и взгляд добрый.

- Сам видишь, Демьян Акимыч, – вздохнула Ариша, и ясно так на него посмотрела.

Машка пыталась собой загородить подругу, но знала твердо, что не поможет. Если уж Дёмка про виру запел, стало быть, не отвертеться.

- Вижу, ой, вижу, – задумался, бровями поиграл потешно, и выдал. – Вот что, Аришка, ты мне пряников напеки, да непростых, а с медом. И чтоб мне хватило, Фаде, и боярину Андрею. И чтоб печатные! И чтоб быстро!

Арина выдохнула облегченно: ведь мог попросить и чего похуже, а он пряники….

- А ты, боярич, ты не скажешь, что Маша тут была? Это я ее подбила глядеть на мечные уроки.

- Дёмка, не слушай ее. Она и знать не знала, что уроки такие есть, – боярышня-то не гнилая, как видно.

- Какая разница, сестрица? Пряники-то все равно мне будут. Кто там у вас заводила ты или Арина Игнатовна, мне без разбору.  Дайте мое печево*! Ну, говори, что согласная и сговор готов!

- Жадина, – Машка мягко журила брата, пытаясь тихонько вытащить Аришину косу из забора.

Арина же, обрадовавшись, что все хорошо закончилось, уж открыла рот, чтобы подтвердить сговор, но отчего-то посмотрела на Шумского. Вот зачем, глупая?

Андрей буравил девушку черными глазами, и не было в них ни злости, ни муторности о которой все ей твердили, а только пламя какое-то мерцающее, непонятное и очень волнительное. Ариша и застыла малым столбиком, уставилась на Шумского, и глаз отвести не могла никак. Заметила лишь, что сам боярин как-то помягчел лицом, но лишь на малое мгновение. Затем опять стал собой, и двинулся к Арине. Без слов взялся большой рукой за заборину, что не отпускала Аришку, и дернул. Рыжая коса плавно скользнула на свое законное место – плечо славницы.