– Не буду, пап. Сами разберутся. Проводи нас в дом. Мы уже много часов ничего не ели.

– Коль, ты слышал, ребята голодные, – поторопила отца мать. – Идите, я вам сейчас парного молока принесу, а потом сепарировать поставлю и сливок к чаю.

– Ладно, мам. – Я приобнял её, пахнущую парным молоком.

Мы прошли во двор через сарай. Нам пришлось пригибаться, чтобы не расшибить головы о низкие дверные проёмы. В сарае стояла духота и шум от жужжащих мух, которые мгновенно напали на нас, целясь в рот и глаза.

– Гордей, я такого себе даже представить не мог, – поделился Трой. – Это так необычно. Столько животных.

– Что он там лопочет? – поинтересовался отец.

– Удивляется, какое большое у вас хозяйство.

– Скажи ему, что есть ещё гуси, но они на пруду.

Я рассказал Трою про гусей, но он понятия не имел, что это за птица. Отец провёл нас в беседку.

– Дома жарко, – объяснил он. – Лучше здесь. Гордей, иди дров в поленнице набери и печь растопи. А я пойду из холодильника кастрюлю щей принесу.

– Хорошо, пап, сейчас разожгу. Можно у тебя кое-что спросить?

– Спрашивай.

– У тебя алкоголь есть?

– Нет, мать ругается.

– Не мог бы ты принести хотя бы бутылку самогона или водки. Очень надо.

– Что, буржуи с похмелья болеют?

– Да.

– Ладно. Раз такое дело, мать одобрит. Пойду несколько бутылок у соседки займу.

Он ушёл. Айрис пошла со мной к поленнице.

– Они милые, особенно мама. Это точно не моя Вестлина, – произнесла она. – Я тоже хочу научиться доить коров.

– Спасибо. Ну, если не случится непредвиденного, я бы пожил с тобой здесь. Вдруг тебе требуются экологически чистые деревенские продукты.

– Ничего с нами больше не случится. Хочу жить просто.

– В деревне с этим проблем нет.

Мы собрались в беседке, когда на деревню опустилась ночь. Пришлось включить освещение под крышей. Вокруг нас, за пределами света, мир наполнился пением сверчков. У лампочки порхали бабочки и мошкара. Из темноты поддувало прохладой, а за столом было так тепло и уютно, что казалось, наступил миг счастья, пугливый и недолгий.

Кроватей в доме на всех не хватило. Отец бросил старый матрац на пол в зале.

– Если валетом, то вчетвером уляжетесь. У нас матерью на свадьбе столько гостей было, что я спал на улице под яблоней с армейским другом. А вашим друзьям, которые столько самогона выжрали, сейчас всё равно, на чём спать.

Отец вообще не отличался гостеприимством, считая, что любые манеры – это следствие фальшивой сущности натуры. Любой гость в его представлении должен был чувствовать себя как дома, но не забывать, что в гостях, и обходиться тем, что предложат хозяева.

Я кивнул Трою и Киане:

– Сегодня у нас с вами будет уникальный опыт совместного сна. Апанасий с Камилой лягут в гостиной на диване. Сами понимаете, наш здоровяк кратен двум и портит все знаменатели.

– Мне всё равно, где спать. Гастрономические оргазмы лишили меня последних сил. Я сейчас упаду на пол и отрублюсь. – Киана прикрыла глаза и опёрлась спиной на стену. – Боже, когда мои мышцы привыкнут к этой гравитации?

Мать кинула на матрац свежую простынь и тонкое одеяло. В обе стороны вместо подушек кинула старые пальто, скрученные в рулон.

– Спокойной ночи, ребята, – пожелала она нам.

– Спасибо. Спокойной ночи, мам, – поблагодарил я её.

– Спокойной ночи, мама, – неожиданно произнесла Айрис.

Её решение назвать мою мать мамой смутило не только мою родительницу, но и меня. Прежде мы никогда не обсуждали эту тему. Но, похоже, мать восприняла поступок Айрис положительно. Подошла к ней и похлопала по пояснице, затем легонько прижала к себе.