Айрис посмотрела на меня, как на официанта, который обязан был прислуживать ей по первому велению.

– Яйца были в холодильнике. Могу яичницу приготовить.

– Яйца? Настоящие? – Айрис соскочила с кровати. – Покажи.

Мне пришлось проводить её на кухню и продемонстрировать пустое нутро холодильника, в котором лежали три яйца, недопитая бутылка кефира и половинка дарницкого хлеба.

– Вот, – я протянул ей одно яичко, – куриное яйцо, настоящее.

Айрис осторожно взяла его в руки, будто это было яйцо Фаберже. Она и смотрела на него, как на историческую драгоценность.

– С ума сойти. Настоящее яйцо, которое можно съесть.

– А что такого? У вас что, на станции запрещено держать кур?

– У нас вся еда синтезированная и сбалансированная. Однажды я попробовала настоящее человеческое мясо и поняла, какая мерзкая искусственная еда.

– Ты ела человечину?

– Да, один парень решил пожертвовать свою руку ради эксперимента. Как ещё понять, какой вкус у натуральных продуктов? А ему потом вырастили новую, так что он ничего не потерял.

– Какая гадость. – Меня передёрнуло.

– Тебе так кажется, пока ты не попробовал синтезированную пищу.

– Надеюсь, ты после этого не питаешь интерес к людям в гастрономическом смысле?

– Признаться, иногда питаю, когда вижу сочную ляжечку. Но если тебе за себя страшно, то ты не в моём гастрономическом вкусе, слишком суховат.

– Спасибо. Так ты будешь яичницу?

– Буду. – Айрис вытерла губы, словно по ним уже бежала слюна.

Пока я готовил, она мне мешала, нетерпеливо топталась за спиной, заглядывая в сковородку через плечо и громко вдыхая запах готовящегося блюда. Я положил ей в тарелку два яйца, себе одно. Нарезал хлеб и подал обед. Айрис долго водила носом над тарелкой, словно совершая таинственный ритуал, прежде чем приступить к поеданию. Затем она отрезала краешек белка и попробовала его на вкус. Она смаковала еду, издавая неприличные вздохи, раззадоривая моё воображение.

– Ты повар от бога, – сделала она мне комплимент. – Поэтому я поживу у тебя тут.

– Живи, я не против, – поспешно согласился я.

Насладившись эстетикой, она мгновенно съела оба яйца вместе с хлебом. По её глазам я понял, что ей не хватило.

– Ещё будет чай, – предупредил я.

– С чем?

– С сахаром.

Айрис загрустила, но ничего не сказала. Знала бы она, что на моей карточке осталось две тысячи рублей, а до зарплаты ещё десять дней. Для меня одного с расходом в двести рублей в день этой суммы хватало как раз. А вся заначка, которую я смог скопить, жёстко ограничивая себя во всём, лежала теперь в цветастых пакетах из модного бутика.

– Зря, наверное, я сказала, что ты неаппетитный. Очень даже ничего. – Она сочно сглотнула слюну и рассмеялась, увидев моё напряжение. – Расслабься, я тебя не съем.

– Спасибо. – Я глупо хихикнул и кинулся к засвистевшему чайнику.

Признаться, я и сам не чувствовал себя сытым после одного яйца. Чтобы немного утолить голод, отрезал от булки хлеба два кусочка и подал с чаем, будто всегда так делал. Айрис ничего не заметила. Она повторила за мной все движения. Видно было, что насыпать сахар ложечкой в чай у них не принято.

После лёгкой трапезы возник вопрос, что делать дальше. Я включил телевизор и показал гостье, как им пользоваться. Айрис пришла в восторг от телевидения, способного расширить её представление о том, какова родина предков на самом деле.

– Ты не слишком-то верь всему, что там говорят и показывают, – предупредил я её. – В наше время любят забивать мозги всякой ерундой.

– А в какое не любят? – ответила вопросом на вопрос космическая гостья. – У нас вообще могут что хочешь записать тебе в голову под видом полезной вещи. Иногда отчебучишь чего-нибудь и не поймёшь, как ты до этого додумался. Хорошо, хоть в тех сферах, в которых я вращалась, можно было удалить эту гадость из головы.