Народ начал просыпаться. Первой проснулась Айрис. Вошла на кухню, заспанная и растрепанная.

            - Мама, давайте я вам чем-нибудь помогу. – Предложила она.

            - Ой, спасибо, но уже ничего не надо. Гордей, проводи Айрис в баню, пусть ополоснется, пока свободно.

            Я показал моей ненаглядной настоящую деревенскую баню, которую топили дровами и углем, отделанную изнутри лиственницей, отнявшей у меня в свое время немало нервов из-за плотной древесины. В бане еще хранилось тепло, оставшееся после вчерашней топки.

            - Из крана течет холодная вода, из бака горячая, тут шампунь, тут мыло, сама разберешься.

            - Разберусь. – Айрис закрыла за собой дверь.

            Вышла она оттуда сияющая и пахнущая травяной свежестью.

            - Я просто в культурном шоке от твоей матери. – Сообщила Айрис. – У нас принято долгое время держать людей на дистанции, давая себе время разобраться в том, кто они такие. А твоя мама, она как будто сразу приняла меня такой, какая я есть.

            - Она просто счастлива, что у меня завелась девушка.

            - Завелась? Как вошь? – Айрис рассмеялась. – Почему ты в прошлый раз не возил меня к родителям?

            - Тогда я считал, что незачем. Хотел быть самостоятельным, а они всегда пытались повлиять на меня.

            - Ладно, чужая семья потемки. Что нас ждет на завтрак?

            - Блины со свежими сливками.

            - Твою мать… – Айрис блаженно закрыла глаза, – ой, прости, как я соскучилась по блинам со свежими сливками.

            - Разве ты пробовала их? – Удивился я.

            - Нет, но это не мешает мне соскучиться по ним. Пойду, предложу ей помощь, заодно поучусь.

            - Иди, а я с батей пошиплю уток.

            Через час мы расселись в беседке. Кипяток грелся в электрическом самоваре. Посередине стола стояло большое блюдо с блинами, а у каждого рядом стояли две кружки, одна со свежими сливками, вторая с медом. Мать разлила заварку, окутавшую ароматом мелиссы воздух в беседке. Отец командовал самоваром, подставляя под него чашки. Я показал, как надо есть блины. Свернул его треугольником, макнул кончик в мед, затем в сливки и откусил. Затем запил чаем.

            Друзья повторили за мной. Апанасий не смог сдержать чувств и начал постанывать от удовольствия. 

            - Сынок, твоему другу плохо? – Решил отец, не видя в еде ничего необычного.

            - Нет, ему сейчас очень хорошо.

            Блины исчезли с большого блюда с космической скоростью. Матери стало неудобно, что она напекла так мало.

            - Сиди ладно. – Успокоил ее отец. – Я сейчас сало подрежу тем, кто не наелся.

            Сало с горчицей  и хреном приняли на ура, заедая его теплым хлебом, но я начал беспокоиться, что организмы друзей, не приспособленные к калорийной пище, не выдержат такого количества жирной еды.

            - Ребята, как бы расстройство желудка не заработать по дороге.

            - Гордей, у меня есть предчувствие, что мы больше не сможем так вкусно поесть. – Ответил Трой, густо намазывая горчицу на кусочек сала.

            - Это не предчувствие, это рефлекс любого человека из космоса, питающегося всю жизнь чем попало. – Объяснила ему Айрис. – У меня было то же самое.  

            - Тогда считайте, что я пытаюсь убить в себе этот рефлекс. – Трой и не думал останавливаться.

            Продолжительный завтрак все же закончился. Я объявил родителям, что нам пора собираться в дорогу и попросил ключи от теткиной квартиры. Мать отдала их мне.