- Спокойной ночи, дочка.

            Я впервые увидел, как краска ярким румянцем заиграла на щеках Айрис. Она была смущена и растрогана. Думаю, подобные проявления родительской любви были ей незнакомы. Мы легли Валетом, как и советовал отец. Я обнял ноги Айрис и уснул.

            Ночь пролетела незаметно. Утро началось в переклички петухов, пытающихся перекукарекать друг друга. Затем начали мычать коровы под окном, выгоняемые в стадо. Проехал трактор, от которого зазвенела посуда на полках. Сон перебился окончательно. Я тихо поднялся и вышел на двор. Мать шла с ведром, полным парного молока в летнюю кухню.       

            - Гордей, идем со мной, поможешь. – Попросила она.

            Я пошел за матерью.

            - Собери сепаратор. – Она кивнула на сохнущие на полотенце запчасти. – Помнишь еще как?

            - Руки должны помнить.

            Я начал собирать его и собрал.

            - Готово. – Радостно кивнул на устройство, разделяющее молоко по фракциям.

            - Молодец. – Она проверила температуру подогревающегося молока пальцем, сняла ведро и стала наливать в чашу сепаратора. – Гордей, прекращайте уже куролесить.

            - Ты о чем это, мам? – Прикинулся я.

            - Почему ты пропал, ничего не сказав нам с отцом? Разве так делают? Я понимаю, любовь, она иностранка и вам захотелось уехать за границу, но нас можно было поставить в известность. Твой телефон не отвечал.

            - Прости. – Я обнял мать за плечи. – Если бы мог вас предупредить, я бы так и сделал.

            - Это все из-за той истории?

            - Да. – Соврал я, чтобы не плодить вранья еще больше. – Но теперь все в прошлом. Мы будем жить с Айрис в городе, возможно, растить детей и приезжать с ними в гости.

            - Что значит, возможно? – матери не понравилась такая формулировка.

            - Мне кажется, она беременна, только срок очень маленький.

            - Дай бог, будет ребенок, и сами начнете думать, как взрослые.

            - Надеюсь. – Я добродушно усмехнулся. – Как она тебе?

            - Красивая, добрая, правда, такое чувство, будто воспитывалась она в детдоме, что-то сиротское есть в ее поведении.

            - Нет, точно не в детдоме. Я видел ее мать, но она типа подружка ее, а не мать. Отца нет.

            - Ну вот, почти угадала. А другие девчата тоже видные, как с картинки. Правда, сразу видно, что иностранки, внешность необычная. А ты как будто окреп в плечах, Гордей? – Мать посмотрела на меня. – Или возмужал. И шрам я думала у тебя на голове останется.

            - Пришлось сделать косметическую операцию. – Я потрогал голову в месте, где он был. – Безобразно смотрелся.

            - Ну и правильно, а то решат, что ты алкаш, по пьянке заработал.

            - Точно.

            В летнюю кухню вошел отец, держа на вытянутой руке двух обезглавленных уток, чтобы кровь с них не капала на пол.

            - Гордей, поставь на плиту полное ведро воды, уток ощипать. Это вам, в город возьмете. Я смотрю, некоторые из вас пожрать горазды. Что, в Канаде нормальной еды тоже нет?

            - Ее нигде сейчас нет, только в деревне.

            - Ясно, бургер и пицца, мечта тупицы.

            - В точку, пап.

            Пока я присматривал за сепаратором и ведром с кипятящейся водой, мать сбегала в сельский магазин за свежим хлебом. Заварила чай в большом заварнике, который был куплен для подобных случаев, но стоял без дела, потому что гости наш дом не баловали. Кинула в него смородиновые листья и веточку мелиссы. По кухне распространился обалденный запах.