Студента Лиусского взяли охранники ночного клуба. Они и вызвали полицию. Досмотр проводили в присутствии понятых. В карманах задержанного были обнаружены с полсотни таблеток экстази. Первый допрос проводил дежурный следователь из райотдела. А потом простое, в сущности, дело передали в городское управление. Вера и сама не могла понять почему. Но ей, разумеется, не объяснили.

Студент вел себя нагло. Сначала, как и дежурному следователю, он сообщил Вере, что экстази ему подбросили охранники клуба, которым не понравилось его лицо. Потом изменил показания, заявил, будто наркотики подбросили прибывшие полицейские, которые затем, по пути в райотдел, вымогали у него деньги и обещали отпустить.

Вера, перед которой уже лежал акт экспертизы, где было сказано, что в моче Артема Лиусского обнаружено значительное содержание амфетамина, спросила:

– Зачем охранникам и полицейским подбрасывать тебе товар, который денег стоит? Чем ты всем так насолил?

– Потому что все они – козлы, – был ответ.

Через двое суток Вера отпустила задержанного под подписку. А вскоре Миклашевский и вовсе приказал ей закрыть дело, чтобы не связываться с депутатскими запросами и проверками. Теперь она же и оказалась виновата. А еще хуже, что непосредственный начальник и давний любовник в одном лице не сумел отстоять ее.

Она уже работала под его началом, когда это произошло. В День милиции, который руководство отмечало вместе с подчиненными в концертном зале, Миклашевский пригласил Веру на фуршет. Не одну, разумеется, с еще парочкой следователей – для отвода глаз. Потом предложил подвезти ее домой на своем служебном автомобиле. И в машине, не стесняясь присутствия водителя, заговорил о своих чувствах. Шутил при этом, и Вера тоже смеялась, думая, что на следующий день начальство протрезвеет и все забудется.

Поначалу казалось, что так и есть. Но через пару недель Иван Севастьянович в приказном порядке предложил ей разбавить мужскую компанию в ресторане – Миклашевский отмечал какое-то событие в кругу друзей. Было пятеро мужчин, в том числе и полковник Горохов. Но Горохов почти сразу ушел, а следом и остальные. В тот вечер Иван Севастьянович опять повез ее домой. И снова завел разговор о любви. Обнял ее, полез целоваться. Ну не бить же начальство по лицу, не царапать же ногтями лицо руководства?

– Я с первого взгляда, как тебя увидел, потерял голову, – шептал Миклашевский, задыхаясь от страсти.

Водитель делал вид, будто внимательно наблюдает за дорогой.

На следующий день Иван Севастьянович снова держал себя так, словно забыл о произошедшем накануне. Хотя ничего и не было, поцелуи, и только.

Накануне вечером она вбежала в квартиру, боясь, что Бережной посмотрит на нее и обо всем догадается. Но Евгения дома не было. Он появился лишь в два часа ночи, и от него сильно пахло шампанским. Перед тем как лечь в постель, в которой притворялась спящей Вера, муж долго плескался в душе, а потом осторожненько, стараясь не разбудить жену, пробрался под одеяло и затих. Вера боялась, что Бережной сейчас обнимет ее, поцелует, а у нее не получится ему ответить, потому что незадолго до этого целовалась с Миклашевским. Но Женька быстро заснул, и Вера лежала, думая о том, какая она плохая жена.

Миклашевский не то чтобы не нравился ей. Как раз наоборот. Полковник высок и плечист, один из тех мужчин, на которых заглядываются женщины, чувствуя в них силу и уверенность. Он и был сильный и уверенный в себе мужчина. И внимательный руководитель – никогда не орал на подчиненных, не унижал. По крайней мере, при Вере. Но Вера не любила его. А потому, уже засыпая, подумала, что завтра с утра, а может, не с утра, но в течение дня обязательно увидится с Иваном Севастьяновичем и объяснит ему, что замужем, что любит мужа и не собирается обманывать его. Так она решила и сразу заснула. Хотя нет, не сразу, потому что еще успела вспомнить: а ведь мужа-то тоже не любит. И, кстати, стоило спросить Женьку, где и с кем тот пил шампанское до двух ночи, отключив мобильный телефон.