- Не забуду, конечно же. Будешь свидетелем.

Я больше ничего не говорю, скидываю звонок и откидываюсь на спинку сиденья, борясь с яростью, кипятящей кровь в жилах. Меня буквально трясёт, но я сам не понимаю – почему?

Телефон звонит, но я даже не смотрю, кто там – просто швыряю его на пассажирское сиденье и еду по уже знакомому маршруту. Просил Алёну, чтобы дождалась меня до вечера, но боюсь, что не готов оттягивать до серьёзного разговора. И я пока сам не понимаю, о чём именно буду говорить с ней. Как я должен поступить правильно в текущей ситуации? Сам не знаю, но думается мне, что вместе мы сможем принять верное решение. Я сомневаюсь, что смогу долго бегать от самого себя. Нас с Алёной связывает не просто прошлое, где мы сделали друг другу больно – ребёнок. Я не могу просто взять и закрыть глаза на тот факт, что у меня есть дочь. В каких условиях они живут? Как Алёна справлялась всё это время? Что за болезнь скосила девочку?

Подъехав к парковке около парка, уже ругаю себя, что сорвался. Не следовало мне делать этого. Мог же и сам подумать, как быть дальше. В конце концов, я пока и не уверен, что это мой ребёнок. Девочка может быть не моя… Но кого я обманываю? Глядя на её снимки, я узнал такие знакомые черты лица со своих детских фотографий. Тут не нужен никакой тест, чтобы убедиться наверняка.

И почему я узнаю всё сейчас? Алёна ведь могла сказать мне правду раньше… Или я сам виноват, потому что не искал встречи с ней и постарался вычеркнуть Алёну из своей жизни? Не задавал правильные вопросы?

Ладно… Нужно действовать, а не думать. Пока я предаюсь размышлениям, мой старый приятель действует. И что-то подсказывает мне, что у этого будут последствия, о которых пока даже сама Алёна может не догадываться. Я обязан защитить её от этого? И вновь в груди бьётся мысль, что стоит держаться подальше от происходящего.

Открываю дверь в магазинчик и вхожу. Алёна отвлекается от посетительницы, которой только что увлечённо рассказывала что-то о товаре, смотрит на меня, как зверёк, готовый наброситься и защищаться. Интересно, с Антоном она вела себя точно так же? Или это мне «особенно» повезло? Посетительница ничего не покупает и уже скоро покидает магазин.

- Непростая у тебя работа…

- Мне нравится. Ты приехал за подарком для невесты?

- За подарком? – переспрашиваю я.

- Гребень… ты купил его, но не забрал.

- Ах да… Это.

Невеста… С губ срывается смешок. Девчонку, с которой приезжал утром, и не знаю толком, провёл с ней ночь, пообещал купить какую-нибудь безделушку, а когда она начала закатывать истерики и требовать осыпать её бриллиантами, высадил из машины и послал подальше. Вряд ли наши пути пересекутся снова.

- Я пришёл к тебе, Алёна. Можешь закрыть магазин на сегодня? Выпьем кофе на набережной и поговорим?

- О чём говорить? Если хочешь включить режим заботливого отца и предъявить свои права на Лену – ты опоздал. Никакие деньги мира не помогут тебе отнять у меня дочь. Легко будет доказать, что раньше ты не принимал участие в её жизни… не помогал с лечением.

- Потому что не знал о её существовании?

- Ты же в курсе, что это наглая ложь, Никольский? Ты попросту отказался помогать нам. Я звонила тебе… писала сообщения, когда узнала о беременности. Ты ясно дал понять, что не нуждаешься в ребёнке.

- Проблема в том, что я этого не делал… Я не знал о твоей беременности… Только о том, что ты сбежала, как только раскрылась правда о твоей лжи.

- О моей лжи? Ты это серьёзно? Может, хотя бы намекнёшь, в чём конкретно заключалась моя ложь? И я не назову это побегом… Отец просто выгнал меня из дома, не позволил даже вещи свои забрать. Но как видишь, я не умерла. Жива, здорова на зависть врагам. И даже счастлива.