— Мамочки! — Я от страха отскочила назад, снова падая на кровать, схватила сапог с ноги и запустила в место, откуда мне ответили. — Кт-то здесь?!

Да даже солдаты в казармах знали, что старшего прапорщика нельзя пугать, иначе можно схлопотать лампой по голове или телефоном — смотря что попадется под руку. Я от страха совсем теряла рассудок и адекватность. Помню, даже отца за руку укусила, когда он решил устроить мне воинский подъем. С тех пор он никогда так не делал.

— Это я, — все так же ровно сказал Полох, выходя на тусклый свет от огня и свечей.

— Т-ты что т-творишь?! — на повышенных тонах продолжила я.

Да, была еще одна особенность. Стоило мне сильно чего-то испугаться, и я начинала заикаться. Продолжаться это может довольно долго. Рекордом стали три дня и одиннадцать часов. Впрочем, чтобы добиться от меня такого сильного испуга, нужно постараться. Теперь Полох автоматически попал в мой черный список.

— Я ничего не творю. — И снова постная мина, будто ничего не произошло.

— Т-ты напугал меня! — я тут же возмутилась. — Что т-ты вообще д-делаешь в моей комнате?

— Стою.

Замечательный ответ.

— Зач-чем? — Я слезла с кровати во второй раз и быстро вспомнила про потерянную обувь. Каменный пол был жутко холодным.

Тогда я, как спящая на болоте цапля, поджала разутую ногу как можно выше. Носки, которые мне как старшему прапорщику разрешалось носить, не спасали от ледяного камня. Я растерла стопу, стараясь держать равновесие, после чего допрыгала до стены. Та оказалась такой же теплой, как и пол.

— Был приказ всюду следовать за вами, госпожа Совесть. — Он начинал меня бесить.

— Но т-ты же до этого вышел за дверь. Т-так и оставался бы там. Чего снова с-сюда сунулся. — Я осторожно огибала мужчину по дуге, стараясь держаться подальше, при этом прыгая на одной ножке и хватаясь руками за любую крепкую опору.

— Вы заснули, — вот и весь ответ. Информации ноль.

— И это п-повод пялиться на меня всю ночь?! — возмутилась я, начиная обыск угла. Сапога видно не было. Как сквозь землю провалился!

— Я не пялился, я охранял. Так как вы спали, то больше не требовали ваше "рядом", и я остался в пределах своего "рядом".

Мне показалось или кончики его заостренных ушей покраснели?

— М-мог бы остаться и на н-нашем "рядом", — имея в виду место за дверью, пробурчала я. — Да гд-де же этот сапог?!

— Вот этот? — невинно поинтересовался Полох, подняв мою обувь на уровень груди.

— И з-зачем ты его спрятал?

— Я не прятал, я поймал.

— Т-ты хотел стащить мой сапог?!

Нет, ну эти местные злодеи совсем отпетые негодяи. Украсть обувь при таком-то ледяном полу — чистое истязание! Точно хотят, чтобы я до смерти замерзла!

— Вы сами его сняли. — Страж выглядел озадаченным.

— А т-теперь хочу надеть обратно! — Я вытянула ногу в розовом носке с сердечками в сторону мужчины, удерживая равновесие с помощью стены. Я, конечно, не думала, что это хоть как-то подействует на стража, но хотя бы покажет серьезность моего заявления.

И тут случилось непредвиденное. Я уже готовилась отвоевывать казенное имущество, ибо ходить босой по замку отказывалась, как Полох сделал шаг ко мне и плавно опустился на одно колено. Медленно, грациозно и прямо у моих ног. Взгляд прямой, пронзительный, смотрит прямо в душу, а руки осторожно поднимаются вверх, что-то предлагая.

— Госпожа Совесть, согласны ли вы... — начал страж, а у меня глаза на лоб полезли. Он говорит, а я немею. Он стоит, а я оседаю. Он краснеет, а я бледнею.

Это что, второсортная романтическая трагедия? Да кто вообще написал такой дрянной сценарий! Только не говорите мне, что он сейчас... Он сейчас...