Бабушка и дедушка, вы наверняка до сих пор чувствуете гнев в отношении папы. Вы можете считать, что это он – причина моих проблем, да и некоторых ваших тоже. Вовсе не нужно винить его, и вам самим станет спокойнее.
Глава 2. Первые годы моей жизни. «Я не сделаю это!»
Родители говорят, что я рос умным, добрым и спокойным малышом. Они очень любили меня в те годы.
Однако наши с ними тёплые отношения доходили до неоправданного любования мной со стороны мамы, дедушки и особенно бабушки.
Всё просто: в стране начинались девяностые, и многим людям пришлось несладко. Взрослые могли находить отдушину в своих детях, чтобы отвлечься от ежедневного стресса. Вот так в нашей семье и получилось. Я могу представить мысли своих родителей по этому поводу: «Наш ребёнок должен быть счастлив, несмотря ни на что! Мы сделаем это!»
Спустя тридцать лет я счастлив вопреки всему и тоже сделал это.
Уберечь меня ото всех будущих проблем было невозможно, однако, скорее всего, именно в те годы я начал ощущать себя тем, у кого трое телохранителей. Бабушка, главный из них, постоянно выглядывала в окно или выходила на балкон: «Ну как он там, в песочнице? У него всё хорошо?»
Впрочем, ей было всё равно, что именно я лепил из песка и насколько красивыми получались фигуры. В основном она следила, чтобы два остальных моих телохранителя должным образом меня контролировали.
Наверное, мне это нравилось. Ни у кого во дворе больше не было личной службы безопасности.
Сейчас мне немного за тридцать, и я никогда себе ничего не ломал, ни разу не влип в какую-нибудь неприятную историю и даже не нажил себе врагов. Знаете, что нужно, чтобы достичь таких вершин в личном благополучии?
Практически не выходить из дома.
Ну спасибо, бабушка.
Я очень долго не мог заговорить, хотя хорошо понимал речь. Обычно в таких случаях родителей ребёнка успокаивают тем, что однажды его «прорвёт», и он заговорит сразу предложениями. Это может обнадёживать, конечно, и всё же родственники такого молчуна, видя речевые успехи других детей, тревожатся ещё больше.
Мы часто играли в песочнице с девочкой из соседнего дома, моей ровесницей. Наши родители любили поболтать о том о сём, пока мы с ней лепили из песка домики и мостики. Она уже отлично говорила. В то время как я произносил что-то вроде «Бу-у-у!», указывая пальцем на машину неподалёку, подруга уверенно отвечала мне, что та красного цвета.
– Ки-и-и! – пытался я перегнать девочку в словах.
– Ну да, у кисы хвост, – спокойно сообщала она в ответ, глядя на меня как на дурака.
Судя по рассказам моей мамы, мне было очень неловко от всего этого. Я мог понимать, что неполноценен в чём-то важном, в чём уже преуспела подруга-ровесница из соседнего дома.
Вот тогда я и мог впервые подумать: «Я не сделаю это!»
Однако примерно в два с половиной года меня наконец «прорвало», и я действительно заговорил сразу предложениями. Они быстро переросли в длинные истории и даже сказки. Ох, что тут началось!
Мама говорит, что я мог болтать часами, причём остановить это было невозможно. Однажды, когда я в очередной раз приставал со своими рассказами к уставшему дедушке, у нас с ним произошёл такой диалог:
– Дед, что, что же мне делать?
– Напиши книгу, когда вырастешь.
Первое складное стихотворение в четыре строчки я сочинил в возрасте около трёх лет, ну а книга… Похоже, что наконец-то вырос.
Наверное, тогда я стал замыкаться в себе и больше фантазировать, чувствуя, что родители просто не могут уделить мне с моими бесконечными речами столько внимания, сколько было нужно.