Лежа хлопаю глазами в потолок, а сердце почему-то колотится, будто я опаздываю. Проверяю мобильник – шесть пятнадцать. Отец, что ли, вернулся? Блин, мама уже ушла в лабораторию. Соскребаюсь с постели… Ну вот есть же у него ключи, почему никогда не пользуется…

Но оказывается, что это не папа.

Чертов Рэм.

И как только встал в такую рань. Его пушкой не поднимешь раньше десяти. И потом еще торчит в ванной по сорок минут. Ритка жаловалась, что это пипец какой-то. Что ему надо, а? Ах, да... Новые правила какие-то. Ну-ну. Облезет, криво обрастет и снова облезет.

Приперся спозаранку, еще и орет.

– Сонь, ты охренела? Я тебе, что, евнух?

Закатываю глаза. Какие мы ранимые. В купальнике я его вроде не пугала прежде. Что за вопли?

Я вообще в длинной футболке. Не, было время, когда я мечтала понравиться Рэму, и я как одержимая закупалась женственными вещичками. Даже как-то подсунула другу каталог с вопросом, что ему как мужчине нравится. И по дурости после этого купила комплектик, в который он тыкнул.

Две ночи промучилась.

Шелковая сорочка во сне перекручивается, швы натирают бока, бретели впиваются… Ну нет, если на выход я еще готова страдать в неудобном, но красивом, то спать я хочу как человек.

– Ой ладно, можно подумать, ты не видел женщин менее одетых, – бухчу я, то же мне нашелся «облико морале». – И вообще ты меня разбудил. Какие претензии? Не нравится? Где дверь ты знаешь.

Шлепаю на кухню.

Отец ночью, помнится, спрашивал, где сахар, потрясая пустой сахарницей.

И где у нас сахар? Я кофе без него не могу. А без кофе я не могу ничего.

Еще и Рэм раздражающе пыхтит за спиной. Все бесит, но пока как-то вяло. Вот сейчас засыплю кофе…

– А что ты делаешь, Соня? – вкрадчиво спрашивает Рэм.

– Сахар ищу. И я, и Ден пьем сладкий кофе… – соплю я, двигая банки и упаковки. Одна соль в доме, блин. Соль и пшенка.

– А какого хрена Ден пьет кофе у тебя? – продолжает несанкционированный допрос бывший друг.

– Он меня в универ возит, вот и пьет… Ай!

Обжигающий шлепок по заднице прерывает мои раскопки.

– Ты с дуба рухнул? – с зажатой в руке мукой вынырнув из шкафчика, воплю я. Попа прям горит!

– Я? – набычившийся Рэм, делает шаг ко мне, зажимая у гарнитура. – Я? Ты, Соня, видимо, не очень понимаешь, что Дениска тебя больше никуда возить не будет!

– Иди в жопу, Рэм! – свирепею я. – Захочу и будет! Тебя спрашивать никто не собирается!

– Не нарывайся, Сонь!

А желваки так и играют на скулах. Ноздри раздуты. Только что зубами не скрипит.

– А то что?

– А то! – нависает он надо мной, и глаза у него дурные.

Будет он мне еще указывать! Разозлившись, я хлопаю по пачке с мукой, из нее вырывает белое облако и оседает на лице Рэма и его черной футболке.

Он растерянно хлопает покрытыми мукой ресницами, растеряв всю воинственность, а я начинаю ржать. Впрочем, Рэм быстро приходит в себя, и я даю деру, да только куда мне против его длинных ног…

Уже в прихожей он настигает меня и, зажав у шкафа, рычит мне на ухо:

– Ну все, Жданова. Тебе каюк.

А я все хихикаю не могу остановиться.

– Отпусти меня, снежный человек, – всхлипываю я.

Это же бальзам на мое сердце! Чистюля Рэм угвазданный мукой!

– А ты не лучше, – шипит он и тащит меня в ванную.

– Ты что творишь? – напрягаюсь я.

Я упираюсь изо всех сил, но Рэм из качалки не вылазит, и я просто еду за ним по ламинату на пятках, несмотря на все сопротивление

– Собираюсь отмыть одну стерву!

14. Глава 14. Рэм

– Сам ты стерва! Я – ангел, а ты – придурок!

И она еще упирается!

Как будто первый день знакомы. Она, что, серьезно сейчас думает меня так остановить?