Олегу было плевать на всё. Он только её увидел и пропал. Вспышка. Вся жизнь – в пепел, будто ничего и не было.

Да что там могло быть на самом деле… Ему всего двадцать четыре. Молодой, неотёсанный, горячий. Кровь бурлила, как гейзер. А тут… нежная, притягательная, самая лучшая.

Крыша прохудилась, поехала и не спешила возвращаться. Тем более, что симпатия у них с Алей была взаимная.

– Ну ты даёшь! – захлёбывался восторгом Глеб. – Ну ладно я – паршивая овца семейства, но ты, но ты, Большой Змей, как ты умудрился попрать устои, прописанные Величайшим Вершителем Судеб? У тебя ведь всё серьёзно, да? – допытывался он, азартно блестя глазами.

– Не лезь, куда не просят, – отбривал его Олег, – и меньше языком мели.

– А как же жена? – не унимался Глеб, не обращая внимания на рычание Олега. – Как же честь, совесть, семейные ценности?

Он сам не знал – как. И что со всем этим делать – тоже не знал. Но если и испытывал муки совести, то только по отношению к Алине. К жене – не очень. Лина рациональная, умная, поймёт. Ведь у них будто всё не по-настоящему, словно галочку поставили, чтобы родителям угодить.

Олег понимал лишь одно: как раньше, уже не будет. И только ему решать, разбираться, разруливать. Тогда казалось: это не так сложно, справится.

– Аля – это словами не описать, – делился позже он с Глебом. – С ней всё по-другому.

Ему всегда не хватало слов, чтобы выразить свои чувства. Особенно ей. Не робел, нет. Не тот характер. Вот в силу своей некой жёсткости и скупости эмоций считал, что косноязычен и не речист.

Его прорывало на откровенности только с братом. И то… рубил рукой, как топором, пытаясь подобрать, нащупать, осознать.

Он нырнул в её харизму и магнетизм с головой, а вынырнуть так и не смог.

– Я люблю тебя, – сказал в минуту близости, в самый первый её раз, и это было правильно, как дышать.

Она такая нежная и хрупкая. Он большой и сильный. Ему всё казалось: может сломать её ненароком, обидеть, а поэтому боялся дышать. И от избытка чувств – тоже.

Они сорвались и летели, летели, летели… как ошалевшие бабочки на огонь друг друга. Сгорали и возрождались, любили и наслаждались, мечтали и разбрасывались поцелуями – щедро, не копя впрок, будто понимали: им отпущено немного, совсем чуть-чуть вот этого всего, когда столы чувств ломятся от яств, которых завтра может и не стать.

4. Глава 4

– Что ты себе позволяешь, щенок! – бесился отец и пытался поднять на Олега руку.

Он никогда не думал, что дойдёт до этого, но ударить себя не позволил – остановил отцовский горячий порыв.

Естественно, всё зашло слишком далеко. Безусловно, он был беспечен, хоть они с Алей и пытались держать в секрете их отношения.

Але едва восемнадцать. Он женат. Да, Олег не стал обманывать и скрывать, что не свободен.

– Я не могу сказать, что мне всё равно, – покачала головой его девочка, – но я так люблю тебя, что всё остальное кажется не важным. Давай жить здесь и сейчас, а что будет завтра… то будет завтра.

И они жили. Тайком, скрываясь от мира и родных. Но мир их всё равно предал и догнал.

– Если ты ещё раз повысишь голос или замахнёшься, – сказал Олег тогда отцу, – то можешь считать, что у тебя больше нет сына.

Он видел, как обмяк отец, как враз потяжелели его могучие плечи. Они, Змеевы, очень похожи друг на друга. Из одного материала сделаны. И то, что его несгибаемый отец так быстро сдался и словно постарел лет на десять, больно зацепило. Но сдаваться он не собирался.

– Это моя жизнь, – заявил Олег твёрдо, – и хватит уже крутить мной во все стороны. Я хочу жить своим умом и собственным сердцем, без ваших указок и – тем более – приказов. Я собираюсь развестись с Линой.