Едва договорив, я каким-то десятым чувством поняла, что всё рассказанное соседкой – правда. Уж не знаю, откуда во мне взялось это ощущение, но в те мгновения, что я ждала ответа Вени, в голове моей с кристальной ясностью отобразилось понимание: Алёна мне не лгала.

– Я сейчас буду. Почему он орёт? – услышала я глухой, словно доносящийся через толщу воды, голос Вени.

– Обделался! – заявила я в ответ. – Скажи мне, что всё это неправда! – почти выкрикнула в трубку, понимая, что близка к истерике, как никогда.

А вот Хлебников был спокоен. По крайней мере, ответил совершенно ровным тоном:

– Подмой его и переодень. Памперсы есть? Я буду через сорок минут. Не нужно никакой полиции, Даша. Я сейчас приеду и мы всё решим!

Он положил трубку, а я рвано выдохнула. Алёна не соврала… Веня действительно был с ней, после чего у них появился ребёнок…

Пока ждала мужа, решила не мучить малыша. Вытащила его из коляски, он тут же затих, видимо, сообразив, что ему сейчас помогут. По сморщенному личику было ничего невозможно понять – похож ли он на Веню, или не похож? Да и какая, к чёрту, разница, если Хлебников не стал отрицать, что причастен к произошедшему? Всё ведь понятно и так.

Полицию я всё же вызвала. Сообщила, что мне подбросили ребёнка, и что я не знаю, откуда он оказался на моём участке. А то, что по камерам внутри посёлка смогут отследить, как мы беседовали с его горе-мамашей – ерунда.

Точно! У нас же тут камеры всюду понатыканы! И если сейчас приедет муж и расскажет, что он ни сном, ни духом, кто такая Алёна, я попрошу поднять записи. Может, сохранились какие-то давние, по которым я буду в силах что-то выяснить?

Пока я думала об этом, подмыла малыша, надела на него чистый памперс. Всё делала машинально, совершенно не задумываясь о том, что и за чем следует. Видимо, сказывался тот опыт ухода за двумя дочками, который уже казался вшитым в подкорку.

Наконец, я уложила ребёнка на диван и только тут решилась на то, чтобы заглянуть в свидетельство о рождении. И сразу, как только это сделала, в глаза мне бросилась запись в графе отец.

Там был указан мой муж! Но я ведь знала, что в случае, если между гражданами нет брачных отношений, но у них рождается ребёнок, нужно заявление со стороны папы… И вот, как оказалось, оно было написано в своё время моим мужем. Он официально признал малыша, о чём свидетельствовал документ… Боже, как же так вышло, что я совершенно не замечала двойной жизни моего мужа?

Как получилось, что я сейчас ощущаю себя настолько облапошенной, что мне самой уже начинает казаться, будто я и виновата в случившемся?

Сколько так просидела, опустившись на край дивана рядом с младенцем, который вновь задремал, я не знала. Но вот во дворе хлопнула дверца машины, и я, вскочив, бросилась на улицу.

Это был отряд полиции, который прибыл раньше Вениамина. Наверное, так было даже лучше. Пусть выслушают мою версию событий, а потом уже явится Хлебников и будем разбираться.

– Добрый день. Майор Киселёв, – представился сотрудник полиции, следом за которым из авто выбрался парень помоложе.

– Добрый день! Я вас вызывала, – сообщила очевидное майору. – Пройдёмте в дом, пожалуйста.

Киселёв поднялся со мной на крыльцо, а второй сотрудник остался осматривать коляску. Я подвела майора к спящему малышу и сообщила вполголоса:

– Вот. Его мне привезла некая Алёна, которая попыталась оставить младенца и сбежать. Она уверяла меня, что это ребёнок моего мужа. Потом я её догнала и расспросила… о всяком. Она рассказала, что мой муж якобы похаживал к ней, а когда она родила сына, сказал, что знать их не хочет. Правда, в свидетельстве о рождении указано, что он ребёнка признал…