– Алёной, – тут же с готовностью представилась сказочница.

Наверное, увидела со стороны мужика – работящего, хорошего собой, интеллигентного. Вот и придумала эту байку.

– Алёна, у меня совершенно не укладывается в голове, что Хлебников мог так поступить.

Она фыркнула и покачала головой.

– У многих не укладывается, когда мужья налево ходить начинают. Но я вам, Даша, вот что скажу. Подумайте хорошенько, прежде чем Веню прочь гнать. Я на младенца не претендую. Надо будет – отдам все права вам. Ну как-то это делается через опёку, я видела в передачах.

Опёку… она так и сказала. Что вызвало у меня лишь нервный смешок, совершенно, надо сказать, неуместный.

– А Хлебников мужик хороший. Он сейчас от меня прячется, потому вас потерять боится.

Она чуть помолчала, выдав это «ценнейшее» наблюдение, а потом продолжила:

– Он же когда у меня жил, я за ним исподволь наблюдала. Хозяйственный он, молодец, всё у него под присмотром.

Она даже не успела договорить, когда я чуть ли не вскричала в ужасе:

– Он… у вас жил?

Алёна вновь и вновь смотрела на меня, как на дурочку, во лбу которой сияет соответствующая умственным способностям надпись. Потом размеренно, как отсталой, сообщила:

– Конечно, жил. Ты же не думаешь, что он почти год на матрасике своём спал? Хотя и там у нас бывало, когда он усадьбу вашу мне показывал.

Я ощущала себя так, словно меня облили ведром помоев. Таких отборных, дурно пахнущих.

Матрасик… Если эта баба не была в моём доме, откуда ей знать про лежбище Вениамина?

– Он ко мне очень быстро перебрался, в доме бригада ремонтная работала. Ну как работала? Приезжали вечерами и что-то делали. Не слишком быстро. Я так понимаю, Хлебников со мной подольше побыть хотел. Но я как родила – его как подменили! На сына пару раз только взглянуть приехал! Говорит, знать ничего не знаю, ты мне чужая. Денег сунул и всё. Больше я его не видела.

Она вздохнула, когда рёв малыша стал совсем уж нестерпимым. Ещё немного, и к нам начнут стекаться неравнодушные соседи, которые придут полюбопытствовать, не происходит ли чего-то жуткого с малышом.

– Ладно, иди к ребёнку, – скомандовала Алёна, чем меня порядком удивила.

И даже разозлила. Разбрасывается тут младенцами и указаниями направо и налево!

– Ну уж нет! – заявила я и вцепилась в её рукав снова. – Забирай своего подкидыша и поезжай домой! Я с мужем свяжусь и мы придём очень серьёзно с тобой говорить!

Какое-то время она смотрела на меня не без удивления, после чего легко, словно бы играючи, сбросила с себя мою руку и, развернувшись, чуть ли не бегом устремилась прочь.

Я осталась одна. В полнейшем ступоре.

Однако, собраться смогла быстро – метнулась обратно во двор, схватила коляску. Даже не заглядывая внутрь, попыталась выкатить её за пределы участка. Чертыхнулась, когда колёса увязли в грязи, а когда всё же совладала с транспортным средством и мы с несчастным младенцем оказались за воротами, Алёны уже и след простыл.

И что мне теперь делать? Носиться по всему посёлку в поисках этой барышни? Может, кто-то знает эту кукушку, так что я смогу привезти коляску и оставить у её дома? Только не факт, что Алёна не провернёт свой финт ещё раз и не притащит мне ребёнка вновь.

Решив, что первым делом нужно звонить Вене, а потом – в полицию, я вернулась с младенцем обратно. Из коляски его не вытаскивала, хотя, судя по запашку, который доносился до моего нюха даже несмотря на вполне плотный комбинезончик, малыша надо было подмыть.

– Хлебников! У меня во дворе – коляска с ребёнком! – заявила я Вене, когда вбежала в дом, схватила телефон и набрала номер мужа. – Его притащила какая-то Алёна! Сказала, что это твой сын и что теперь ты должен сам его растить! Я вызываю полицию! И ты, будь добр, приезжай тоже!