Так что я начала с того, что стала считать барона своим добрым другом.

Из тела Флоренс мне деваться некуда, да и уже принято решение, что теперь я – это она. Пусть не полностью, но все же на лицо мы один и тот же человек. К тому же, статус у меня дочери барона.

Может быть, я никогда не смогу назвать барона отцом в своем сердце.

Но в моем положении грешно не попробовать.

Этот мужчина уже дал мне столько всего просто позволяя жить в этом доме и даря теплую улыбку за завтраком. В отличии от остальных, барон всегда был рад меня видеть.

Мы беседовали за приемами пищи, хотя случалось это и редко.

Нельсон Винтер обожал свои цветы и теплицу. Там он проводил часы ежедневно, забывая про обед и ужин. Кроме совместного, время от времени, завтрака мы редко ели вместе.

Впервые в жизни я начала чувствовать какого этого – ощущать на себе отеческую заботу и любовь. И слова Лары о том, что отец беспокоился обо мне, были для моего хрупкого сердца как заживляющий бальзам.

Кому-то я нужна в этом мире. Я не осталась одна. Обо мне заботятся и хотят видеть счастливой. Мне так повезло.

- Хорошо, - вздохнув, я заправила каштановый локон за ухо. – Давай выберемся на прогулку. Отец прав и мне не помешало бы проветрится.

На ум пришла спонтанная идея.

- Давай только захватим пару платьев, - указала недоумевающей Ларе на шкаф. – Те два, в самом углу; которое расшито жемчугом и то, с бриллиантами по линии декольте.

Принимать от барона деньги было по-прежнему неловко.

Прежняя Флоренс была ужасной транжирой, я была уверена, что во многом заслуга в том, что баронство пришло в упадок лежит в ее неукротимом шопоголизме. Каких только вещей не было в ее гардеробе.

С меня не станется продать пару-тройку ее вещей, все равно мне они не пригодятся, зато не нужно будет тратить денег отца.

До тех пор, пока я не придумаю, как заработать собственных денег, это было лучшим решением.

Пока Лара снимала с вешалок и упаковывала обозначенные платья, бурча что-то под нос, я принялась собираться на прогулку в Лоррин.

С тех пор, как зареклась пользоваться щипцами и пудрой, я не нарушала этой клятвы. Сии орудия пыток так и томятся в дальнем углу комода, где, откровенно говоря, им и место.

Решила приодеться в легкое летнее платье, на улице было жарко. С минимумом кружев и рюшек, оно смотрелось простовато на фоне остального гардероба, но пришлось мне по душе. Волосы уложила в обычную высокую шишку и украсила серебряной заколкой-шпилькой с цветком на конце.

Каштановые шоколадные волосы и теплые карие глаза, золотистая светлая кожа, пухлые персиково-розовые губы, едва заметные, но становящиеся более видимыми с каждым днем веснушки на щеках и переносице. Эта девушка была красавицей. Не сексуальной роковой женщиной и не моделью с обложки.

Она была юной, свежей и невинной. Идеальная старшая сестра и девушка по соседству – объект первой любви всех юношей в округе.

Такая Флоренс импонировала мне гораздо больше напомаженной белилами алогубой мадам неизвестного возраста, без бровей и с копной волос, похожих на губку для посуды.

В карете пришлось трястись почти целый час.

Это был неприятный опыт для человека, всю жизнь пользовавшегося машиной.

У них ведь тут есть магия, почему же нет автобусов или троллейбусов, автомобилей? Если магия работает как топливо, заменяя собой электричество, то типы ее работы должны быть схожи? Вот есть же артефакты связи – аналог телефона, которым пользовался в ту ночь Джеймс.

Непонятно.

Лошадки неслись резво, карета тряслась, а меня укачивало. Лара же, даже успела вздремнуть, видать, такие поездки для нее были привычны.