Через три часа я был вынужден решительно изменить свою точку зрения. Лоренцо (по крайней мере, так его однажды назвала Рэйчел-сан) не только стер все упоминания обо мне в документах Ассоциации выпускников, но и сказал, что способен проделать то же самое с гораздо более сложными сайтами Колфилдской академии и даже Гарварда.

– Вы можете уничтожить все упоминания о присутствии Скотта Мердока в Колфилде и Гарварде, словно он никогда там и не учился? – изумился я.

– Почему бы и нет? – рассмеялся Лоренцо. – Сейчас на этой гребаной планете развелось так много народу, что любой из нас не более чем строка программы на жестком диске. Достаточно убрать эти строки – и мы уже не существуем. Стоит их вернуть обратно – и мы снова что-то собой представляем. Желаете получить профессорское звание? Только назовите мне факультет. Мечтаете сорвать куш в сто миллионов? Обождите, пока я не проведу необходимые манипуляции с двоичным кодом. Если хотите, можете называть меня богом.

– Нет уж, мне больше нравится Бэттлбо, – улыбнулся я.

Был уже поздний вечер, когда он отправил в электронный вакуум последние академические достижения доктора Мердока.

– Ну до чего же обидно! Столько усилий было потрачено на учебу, и вот все исчезло, – сказал Лоренцо.

Я мало что мог сказать в ответ: на поверхность памяти выплыли воспоминания. Самое яркое – приезд в Бостон Билла на своем старом «феррари»; приемный отец был единственным, кто поздравил меня с окончанием университета.

Лоренцо был доволен, что нашел доступ к данным Мердока и уничтожил все упоминания о нем. После этого я перешел к следующему пункту своего списка – из компьютеров правительственных учреждений требовалось удалить информацию о назначениях на должности.

– Сколько сообщений?

– Пару сотен, может, даже больше.

На лице Лоренцо появилось такое выражение, словно я приглашал его совершить харакири.

– Это очень срочно? – Впрочем, вопрос был чисто риторическим. – У вас есть копии этих сообщений или нам придется откапывать их самим?

Я медлил с ответом. Вся информация имелась у Бена Брэдли и его жены, но мне страшно не хотелось обращаться к ним с такой просьбой.

– Пожалуй, тут мне надо подумать, – сказал я.

– Если мы начнем поиск с чистого листа, он может занять многие месяцы. Дайте мне знать о вашем решении, – сказал Лоренцо, закрывая жесткие диски.

Провожая меня к выходу, он настолько расслабился, что позволил себе реплику на постороннюю тему:

– Я три года занимался японским, дьявольски трудный язык. Как вы его выучили?

– «Сёгун» помог, – лаконично ответил я и, когда Бэттлбо справился с изумлением, поблагодарил его за то, что он уделил мне время и оказал нам добровольную бескорыстную помощь.

– Ага, добровольную и бескорыстную! – Он искренне, от души расхохотался, услышав такое заявление. Гора плоти колыхалась, глаза искрились, а смех звучал так заразительно, что я внезапно понял, что нашла в нем Рэйчел. – Ну конечно, охотно потратил на вас целых шесть часов! – сказал Лоренцо, вытирая слезы. – Да уж, попробовал бы я отказаться!

Как известно, совместное веселье сближает, и, когда я надевал ботинки, он спросил:

– А чем конкретно вы занимаетесь в ФБР?

– Я… как бы это объяснить… Ну так, ничего особенного, можно сказать, выполняю чисто техническую работу.

– Вы и есть Скотт Мердок?

Я вновь рассмеялся:

– Неужели вы думаете, что, имея такую квалификацию, я сидел бы тут и точил с вами лясы?

Я выбрал нужный иронический тон: когда надо, могу убедительно соврать.

– Кто бы вы ни были, у вас, наверное, тесные отношения с двадцать третьим этажом?