– Я купил нам билеты на Бали, – сообщает он.

Ха! Ну я же говорила. Даже от ироничной усмешки с трудом сдерживаюсь.

– Вылетаем первого января и пробудем там два месяца.

Два месяца?! Слишком долго.

– Твой больной брат и его мать могут поехать с нами.

7. 7 глава. Тонкие стены

Разумеется, прямых рейсов на Бали на новогодние праздники уже давно нет – Давид поздно спохватился, впрочем, как и всегда. Он никогда не планирует отдых: мы просто срываемся с места и улетаем. Максимально короткий и быстрый путь – через Стамбул, турецкими авиалиниями. Три часа в небе, восемь часов пересадки в аэропорту, еще двенадцать часов в небе.

От мысли, что придется совершать такой увлекательный трип в первом триместре, когда меня периодически тошнит и рвет, мне уже становится дурно, а ведь беременность при этом еще и скрывать нужно! И не начнет ли расти живот на четвертом месяце? Он у меня настолько плоский, что малейшие изменения будут видны сразу...

В объемных свитшотах по Бали особо не походишь: тропики. У меня одна надежда: на белоснежные убудские балахоны, в которых я расхаживала в прошлом году во время ретритов и медитаций. В этот раз, наверное, я снова буду ежедневно сбегать со снятой мужем виллы куда-нибудь на йога-курсы, дыхательные практики или просто к океану.

С нами летит Лиза – младшая сестра моей матери, – и ее сын Костя. Сейчас Косте шесть лет, и по его внешнему виду уже не скажешь, что он родился со спинально-мышечной атрофией. Он крепенький малыш, задира и болтун, но пока ему все равно требуется особенное внимание, тренировки, физиотерапевтические процедуры, массаж, бассейн, частые обследования. Все это оплачивает Давид – и Лиза боготворит его. Это единственная причина, почему муж берет ее на остров с нами: ощущать чужое поклонение себе любимому всегда приятно. Это очень неприятно и болезненно, но я не спорю – ради ребенка: Косте пойдут на пользу два месяца на берегу Индийского океана. А Лиза, как и мои родители, ничего не знает о наших истинных с Давидом отношениях.

Еще до отлета в Индонезию я отправляюсь в платную клинику и встаю на учет в женскую консультацию – но так, чтобы муж не узнал. Пока с моей беременностью все в порядке: малыш развивается в соответствии со сроком, никаких патологий. Я сообщаю об этом Паше – он безумно рад и в то же время расстроен, что меня увозят на такой длительный срок:

– Ты не можешь сказаться больной и остаться в Москве? Ты же свободный человек, а не его собственность...

– Ты же знаешь, Паш: я должна ради Кости, – объясняю я устало. У меня нет никаких моральных сил на споры и выяснение отношений. – И потом, где еще лечиться, восстанавливаться и отдыхать, как не на Бали? Райский остров, все дела... Так что такая отмазка точно не прокатит.

– Понимаю, – кивает мужчина, хотя желваки у него ходят под кожей от напряжения и ревности. – Будем созваниваться.

– Конечно, каждый день, – обещаю я, замечая про себя: с моей беременностью начинает обостряться и его чувство собственности. Мы познакомились два года назад и встречаемся тайком больше года, и хотя он и раньше претендовал на меня, просил уйти от мужа, обещал помочь с юридическими вопросами и найти хорошего адвоката по бракоразводным процессам, он понимал: нужно подождать. Теперь его терпение вдруг лопнуло – бах! – как мыльный пузырь, в один день. Я жду его ребенка. Я – его любимая женщина. От этого мне и хорошо, и больно, потому что я знаю: решив пойти против Давида, мы проиграем. Мой муж сделает что угодно: лишит Пашу адвокатской лицензии, посадит меня в тюрьму, отдаст в детский дом нашего малыша. Я уж молчу о том, что он перестанет оплачивать лечение Кости, а семья его родителей с этим не справится...