— Я все исправлю. — твердо говорю, потому что знаю, что смогу.

— Козел, какой же ты козел, Паша! — орет, целится в меня снова, готова стереть в порошок. — Ты сначала сделал это со мной, а потом просто исчез!!!

Она такая злая, и в то же время дико сексуальная... Огромные глаза стали размером с вселенную, ноздри раздуты, вены на лбу проступили. Настоящая фурия, стихия. Моя стихия.

Дает себе волю, хватает очередную бутылку, стреляет не разбирая куда. Попадает в бедро. Терплю боль, прогоняю ее. Снарядов на столе осталось еще два, вытерплю.

— Ты вообще не понимаешь, да? Я же, как сука преданная ждала от тебя хоть слово! — она в истерике. — НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!

Пусть-пусть. Если бы она так сразу, еще тогда — было бы легче. А спустя столько времени накопилось всего и много. Столько обиды в ней, столько разочарования во мне. Самому становится от себя противно. Цепляюсь за последнее, что могу. Но наступать не перестаю.

— Ты запретила мне! Ты знаешь, сколько раз я рвался тебе позвонить? Написать? Миллионы, Маргарита. Но ты мне запретила. Я уважаю твое решение. — срываюсь сам. Дышу рвано, хочется разметать по этой комнате все. Разбить то, что еще цело, расшвырять как шахматные фигуры по доске.

Она удивлена. Замерла. Слезы катятся по ее прекрасному лицу, а мне так хочется слизать их языком как преданному псу. Высушить и выпить.

— Нахрена тогда ты снова появился в моей жизни? Да еще и после своей помолвки? — пришла в себя, снова кричит почти охрипла. Стоит на месте позволяет подойти.

— Потому что я люблю тебя, девочка. И я просто смертельно соскучился. — она рядом совсем, руку протяни и дотронешься. Зрачки расширились, дышит через раз.

Тянусь к ней, хочу заграбастать и прижать со всей силы. Я признался тебе малыш. Ты знаешь теперь. Иди же ко мне.

Отталкивает, сильно. Не ожидал, попятился назад.

— Да ты ничего не знаешь обо мне! Как я жила, сколько раз я умирала и снова заставляла себя жить… — склоняет голову, слезы градом. — Да мне кошмары до сих пор снятся…

Это больно. Режет по живому. Я сам себя после этого еще не простил, что говорить о ней, об этой хрупкой маленькой девочке.

— Малыш, — говорю ласково, снова пытаясь сократить пропасть, между нами. — я знал о тебе все. — тут же поправил себя, понимая, что нет. Не все. — Кроме кошмаров.

— Ты следил за мной? — снова злится. А я подхожу резко, обнял, почти. Вырвалась и снова сильно толкнула в грудь, я на исходной.

Всего три шага и ты будешь моей.

— Да. — лучше честно признаться. — Мне докладывали о каждом твоем шаге. Я ни на день не выпускал тебя из вида.

— Ты больной! Да тебе лечиться надо! — опять отходит, кричит во все горло. — Сходи к врачу, Паша. Это ненормально, преследовать человека!

Я готов зарычать и кинуться. Нормально или нет, но с тобой я по-другому просто не могу. Ты моя. Я должен знать о тебе все. Даже в каком ты сегодня белье.

— Я для тебя делал все что мог, как ты можешь называть меня больным? — я злюсь. — Ты забыла с кем ты разговариваешь?

— Ну что, например ты сделал для меня, Паша? Наблюдал со стороны как проходит моя жизнь? Охереть подвиг! — злобно смотрит. Шипит почти.

Стоим друг напротив друга. Трясет все тело. Разозлился не на шутку. Рвет изнутри алым пламенем.

— Ну смотри тогда дальше, может увидишь, как я замуж выйду. — бросает в лицо и разворачивается, бежит к двери. Хочет открыть ее и сбежать.

Знал, что так будет. В замке секрет — не знаешь, не откроешь.

Смотрю как бьется в попытках. Потом со стоном пинает дверь.

— Малыш, я правда сделал все что мог. Твоя работа, выигрыш твоего отца, удаление того видео, а еще тюремные сроки для всех, кто тебя изнасиловал и другие счастливые случайности. — мягче говорю я. Не хвастаюсь, просто хочу, чтобы поняла, что никогда не была мне безразлична.